бы запросто задушить Леонаса или меня.
Я была зла. По-настоящему. Меня воспитывали так, чтобы я всегда вела себя максимально вежливо и думала, прежде чем действовать. Папа с мамой – уравновешенны и умели контролировать эмоции на публике. И я стремилась стать такой же, как они.
Сантино сидел в домике для телохранителей вместе со своим отцом и маминым телохранителем – Тафтом. Я сглотнула, когда вошла в комнату, но попыталась скрыть волнение.
– Могу я поговорить с Сантино? – спросила я твердым голосом. И почувствовала гордость за то, как уверенно и по-взрослому выразилась.
Люди всегда твердили, что я старая душа, заточенная в тело двенадцатилетней девочки. Однако это не мешало им обращаться со мной как с ребенком.
Губы Тафта дернулись в ухмылке, и он встал.
– Конечно.
Отец Сантино бросил на сына взгляд, который я не смогла разгадать, и тоже поднялся на ноги. Коротко улыбнувшись мне, оба мужчины вышли. Сантино откинулся на спинку стула, приподняв бровь, словно тем самым хотел унизить меня. По выражению его лица я научилась определять то, что он не мог сказать вслух.
Я не могла больше выносить подобного отношения.
– Если ты сильно меня ненавидишь, почему согласился стать телохранителем? – Самообладание и уверенность исчезли. Я лепетала, как обиженный подросток, и ничего не могла поделать.
Сантино испустил многозначительный вздох, и я практически слышала ход его мыслей: «Началось…»
– С чего ты решила, что я тебя ненавижу?
– Но тебя раздражает все, что я делаю или говорю.
Он не возражал и не отрицал, что жутко меня задело. Я и понятия не имела, почему мне важно его одобрение. Он же обычный телохранитель.
Сантино наклонился вперед, непринужденно облокотившись локтями о бедра.
– Ты ничего не знаешь о ненависти, раз думаешь, что я ненавижу тебя. Потому что ты вовсе не раздражаешь меня.
– Но я тебе не нравлюсь.
– Ты и не обязана. Я должен всего-навсего защищать тебя.
Я сжала губы, чувствуя предательское жжение в глазах.
– Ты не должен защищать тех, кто тебе не нравится. Тебе следовало сказать моему отцу «нет», раз ты терпеть не можешь работу.
– Ты не можешь отказаться, когда дон просит тебя охранять его отпрыска.
Люди редко говорят мне правду, я слышу от них приятные и льстивые комплименты. Сантино никогда не задумывался о моих чувствах, что меня привлекало и одновременно вызывало отвращение, ведь я хотела, чтобы он был добр ко мне. Чтобы я тоже была ему по душе.
Я зашагала прочь, не прибавив ни слова. Мне не хотелось разрыдаться перед Сантино. Вероятно, слезы разозлили бы его и поставили меня в неловкое положение. Нет уж, с меня хватит.
Сзади послышалась тяжелая поступь.
– Анна, подожди.
Но я не замедлила шаг, продолжая идти по туннелю, соединяющему наш дом с постом охраны. Сантино догнал меня в подвальном помещении, схватив за плечо.
Остановившись, я уставилась на рослого парня.
– Кстати,