(„хари“ по-протопоп-аввакумовски). Чтобы маска не приросла намертво, сочиняешь себе вторую маску (более легкую, более похожую на лицо). Научаешься мастерить маски, заводишь себе третью-четвертую. Потом маски начинают общаться между собой».
Что ж, Ширяеву интересно, значительному числу читателей – тоже. Больше десяти лет ширяевские тексты публикуются в самых разных изданиях (условно от «Вопросов литературы» до «Литературной России») и имеют резонанс. Равнодушных почти не бывает.
Игры людям нравятся. Читатели на протяжении четверти века с нетерпением ждут новых книг Пелевина, чтоб поразгадывать загадки; находят разгадки там, где загадок вроде и нет. Просто скучно или тяжко читать простое, видеть в книге отражение реальной жизни, в статье о той или иной книге – рассказ о ней и о причинах, почему она написана (впрочем, подобных статей нынче почти не бывает). Василий Ширяев заполнил пустующее бог весть с каких пор пространство. Может – снова прошу прощения – со смерти Василия Розанова…
Еще цитата из послесловия Белякова: «Литература для Ширяева, как и для Владимира Набокова, феномен языка, а не идей. Более того, интересы Василия Ширяева распространяются вплоть до сравнительного языкознания».
Относительно своих вещей Ширяеву действительно интересней язык, чем идеи (он отличный стилизатор – очерк «Камчатка», например, написан в стиле школьного сочинения, а следующий текст, «Правежная скаска черного письменного мужика», имитирует допетровскую литературу).
Но и идей Ширяев не сторонится. Использует их, как элемент игры, как наживку. Особенно любит он такой прием: оглушить читателя (да и себя?) смелым заявлением, а потом его обосновать. Вернее, поиграть в обоснование.
«Чего взыскуют Лера Пустовая и примкнувший к ней Кирилл Анкудинов? Они хотят ересь замутить».
И далее, при помощи математики, «сравнительного языкознания» и тому подобного, Василий Ширяев якобы доказывает, что это за ересь и каким образом ее хотят замутить два литературных критика. Может, и не «якобы», но мне лично его доказательства непонятны. И в данном тексте, и во многих других. Правда, сам автор то ли всерьез, то ли шутя (играя?), признается: «Я 90 % чтомого не понимаю и свои статьи перестаю понимать раньше, чем они появляются в печати…»
Выше я упоминал общественную пользу. Польза от появления книги, по-моему, бесспорна: это документ движения («литературно-критической» заключу в кавычки) мысли определенного периода. А вот что касается самих текстов Ширяева… Может, и вреда нет, если содержание книги не воспримут так же, как Михаил Бойко, неоднократно уходивший из критики и упорно в нее возвращающийся, который год истово ищущий примеры смерти нашей литературы. Вот к какому выводу приходит Бойко в своей рецензии в газете «НГ Exlibris»:
«И напоследок еще один афоризм Ширяева: „а не будет ли лучше для всех, если мы никаких книжек не будем читать и даже поглупеем елико возможно?… А ведь, пожалуй, будет“. Мне кажется, только на это и остается надеяться. Если вы по-настоящему любите