. Это… что-то другое. Тут танцуют. Тут играют.
И тут очень много мужчин.
Мне становится не по себе. Придётся рассказать о том, что я была тут, мужу. Но я не уверена, что Марк оценит мои похождения.
– Алька, что ты зажалась, давай, проходи.
– Дин, я… может, лучше домой поеду всё-таки? Гуляйте без меня.
– Здрасьте! Потолок покрасьте! Аль! Ну ты чего как не родная? Ну я раз в жизни хочу нормально отпраздновать день рождения!
Я всё понимаю, но всё равно не могу. В такие места если и ходить, то только в компании мужа.
Но подруга настойчиво тянет меня внутрь.
– Давай-давай, не порть мне праздник! Пошли! И не переживай, у нас будет вип-комната, нас тут вообще никто не заметит. Ну, если только танцевать не захотим. А мы захотим, – она закатывается смехом, а я еще больше тушуюсь.
Как дикая. Сама себя ругаю за это, но я такая. Домашняя девочка, как любит повторять мой Марк.
Ладно, я же не делаю ничего дурного, да? Я в компании приятельниц, мы просто отметим день рождения.
– Да, у нас в планах танцы и танцоры, тебе понравится!
Танцоры? На моём лице испуг, а Дина хохочет радостно.
– Боишься, да? Не боись! Прорвемся! Что по домам киснуть? Мужики наши небось без нас отрываются!
Я не знаю, что делают их мужчины, но уверена, что мой не такой.
– Да пойдемте уже, Дин, оставь её, если она не хочет… Наш скромняш считает, что это место её недостойно, да, Валентина? – это говорит Римма, она из нас самая старшая, знаю, Римма меня не очень любит, но общаться приходится, потому что я жена Златопольского.
Только она называет меня Валентиной или Валей, все остальные знают, что я не очень люблю это имя, мне больше нравится Аля.
– Прости, Дин, ладно, я все-таки домой поеду, хорошо?
– А-аль? Ну пли-из! Ну хоть на часик! А? Ну мне неудобно, ты подарок подарила, и…
– Извини. Я закажу такси.
– Не спеши, Валюша, зайди, посмотри, это не твой Ма-арик там отрывается?
Тон Риммы насквозь пропитан ядом. Смотрю на неё и не понимаю: зачем она так? Почему у человека эта вечная потребность сделать другому гадость? Мне становится совсем не по себе. Зачем я вообще согласилась пойти с ними?
– Мой Марк в командировке. Всего хорошего.
– Неужели? А по-моему, это он. Ну глянь?
Наверное, до конца жизни я буду ругать себя за то, что сделала это. «Глянула». Как она и просила.
Прохожу вперед, поднимаю голову, глядя туда, куда показывает Римма.
И цепенею. Просто застываю. И, кажется, сердце перестаёт биться.
Марк, мой любимый муж, сидит на диване, с ним две блондинки. Он смотрит на одну, улыбается ей, потом наклоняется и… целует её в шею, а вторая тем временем запускает руку под его рубашку, расстегивая пуговицы.
Да, это мой Марк. Именно он. Тот, кто называл любимой и единственной, кто давал клятвы верности, говорил, что я такая одна. Это мой муж. Именно он. Сдержанный, серьёзный, педантичный, брезгливый и чрезмерно чистоплотный. Это он сейчас сидит там. С двумя полуголыми девицами.
Меня накрывает. Голова кружится, перед глазами туман.
Мне надо уйти. Немедленно. Уйти, и потом спокойно подумать, что делать. Наверное, это правильно. Увы… Римма так не считает.
Она хватает меня за руку, вытаскивает вперед к танцполу, туда, где меня точно может увидеть муж, машет ему и орет:
– Златопольский! Ау! Ты никого не забыл?
Я в ступоре, просто не думаю о том, что могла бы вырваться и сбежать. Всё это длится считанные секунды.
Можно было бы надеяться на то, что в грохоте музыки Марк не услышит её, но одна из его спутниц замечает, как Римма размахивает руками. Толкает Марка в бок и кивает, указывая на нас.
Я всё еще не верю до конца. Может, Римма все-таки ошиблась? Может, и я ошибаюсь?
Нет. Сердце замирает, превращаясь в кусок льда. Этот мужчина на диване, который только что ласкал других женщин – мой муж, мой Марк, единственный, любимый…
Тот Марк, которому я собиралась сказать о том, что жду ребёнка.
Глава 2
Отталкиваю Римму, бегу к гардеробу, лихорадочно ищу в сумке номерок. Не замечаю ничего вокруг.
– Аля… я… блин… какая-то хрень. Ты извини…
Голос Дины кажется таким чужим, странным. Что ей ответить? Я и сама не знала, что встречу тут мужа.
Мне выдают мою шубку, но внезапно знакомая мужская рука ложится на золотистый мех.
– Я помогу.
Меня трясёт, я не знаю, что теперь будет. Не знаю, как посмотреть ему в лицо. Это он меня обманывает, а кажется, что во всем виновата именно я!
– Ты что тут делаешь? – он на самом деле спросил? Голос жесткий, как сталь. Он никогда так со мной не разговаривал. С другими людьми – да. Даже с собственной матерью. Со мной – нет.
Беспомощно