пока что.
Никаким образом не реагируя на Илью, будто он был для меня чем-то вроде декора, я поставила перед ним блюдце с первой партией оладий. Поставила красиво, звучно – стол стеклянный, блюдце фарфоровое, гремит знатно, пусть нарочно я к этому и не стремилась.
– М-м-м, – протянул Илья. Сделал еще попытку к примирению: – Выглядит прямо-таки круто. А уж запах какой…
Когда примирения не вышло, добавил:
– Ника.
Но я и без подсказок со стороны прекрасно знаю, как меня зовут. И такие дешевые психологические приемчики на меня не действуют.
– У тебя послезавтра заканчивается сессия, да? Пересдача будет.
Тут я все-таки не выдержала:
– Может, и не пересдам.
Илья поморщился и махнул рукой. Излишне верит в мои умственные задатки. И недооценивает способность влипать в нелепости и неприятности.
– Пересдашь, я тебе обещаю. Послушай мою интуицию. О, чайник вскипятился!
Илью было не слышно целую минуту. За это время я почти успела закончить приготовление второй партии оладий.
– Давай так. Организую тебе встречу с ним, хочешь? Обговорите все ваши философские вопросы, как истинные ценители. Он мне должен, вот и расплатится.
– Очень приятно, что со мной будут разговаривать лишь потому, что должны моему брату.
– Не понимаю я тебя, Ника. – На блюдце опустились первый оладий, второй, третий. Самой, наверное, надо попробовать, что наготовила. – Получишь ответы на все свои вопросы, все как нужно…
Я вспомнила свою недавнюю попытку написать объявление. Не только Илья умный, таких в нашем семействе аж двое. Мне как раз и нужен был мотоциклист. Но не затем, чтобы с ним поговорить – мотоциклиста для бесед я могла бы и где-нибудь в интернете отыскать. Словами можно выразить многое, довольно многое, и уже несколько лет я только и делаю, что пытаюсь этим заниматься – и всё же существует вещи, которые можно только прочувствовать. Испытать хотя бы однажды.
Мне столько раз говорили, как это больно – любить. Но, только полюбив, я смогла осознать эту боль. Честное слово, мне было очень больно.
– А прокатить сможет?
Задумавшись, я пропустила момент, когда нужно снимать следующую оладью, так что бросила ее на блюдце слишком поспешно.
Илья посмотрел на меня удивленно, с некоторой насмешкой, даже бровь приподнял. А глаза у него выразительные, карие, не чета моим, так что уж смотреть братец умеет.
Но меня не так-то просто смутить. Точнее, так: от чьего угодно взгляда смущусь, кроме этого.
– Если я ему скажу, что ты маленькая и невесомая, то вполне вероятно.
– Хотя нет, – передумала я. И с грохотом уронила перед Ильей второе блюдце.
– Почему нет? Себе-то что-нибудь оставь, альтруистка. Чай тебе заварить?
– Завари какой-нибудь. Спасибо.
– Так почему нет?
– Еще б я с твоими друзьями водилась…
С малознакомыми людьми я общаюсь скованно, боясь сказать лишнее слово.
И