села на него, закинув ногу на ногу.
– Вы меня вызывали? – спросила она Лемке.
Тот сел в кресло и, открыв сейф, вытащил оттуда папу с документами. Затем он обратился к девушке:
– Фройлян Кебич, мы арестовали очень опасного преступника. Я хочу, чтобы вы его опознали…
– Кто?.. Я?.. – удивлённо спросил Олеся, изобразив на лице растерянность.
– Да, именно вы, – ответил Лемке, прищурив глаза. – Возможно вы его где-то видели…
– Ну хорошо, я согласна… – пожав плечами, ответила Олеся
Дверь кабинета распахнулась и в него вошёл шарфюрер Кригер, таща за собой Анджея Скавронского. Тот шёл, шатая из стороны в сторону, с трудом переставляя ноги. Руки Анджея, замотанные окровавленными бинтами, бессильно свесились вниз. Увидев его, Олеся непроизвольно вскрикнула и закрыла рот рукой в перчатке. Кригер поставил шатающегося Анджей рядом со стулом, на котором сидела Олеся, и обеими руками стал придерживать его за плечи. Олеся безмолвно смотрела на него.
– Вы знаете этого человека? – спросил Олесю Лемке.
Та, продолжая молчать, кивнула головой.
– И кто это? – снова спросил Лемке, впиваясь глазами в лицо девушки.
Это, с-сапожник… – заикающийся голосом ответила Олеся. – Я у него чинила обувь фрау Маргариты Кубе.
– Ну, а вы, господин Скавронский? – обратился Лемке к Анджею.
Тот с трудом разлепил опухшие кровоточащие губы и с презрением ответил:
Это, шлюха гауляйтера… Я ей в обувь гвозди всегда подкладывал.
– Ах ты мразь! – Олеся вскочила со стула и с размаху влепила Анджею звонкую пощечину.
Ее лицо до этого бледное и растерянное вдруг стал красным и злым. Лемке внимательно следил за этой сценой. Некоторое время он размышлял. Затем по его губам скользнула еле заметная усмешка. Он дал Кригеру знак, чтобы тот вывел Скавронского. Когда за ними закрылась дверь, он сказал:
– Благодарю вас, фройлян Кебич! Вы нам очень помогли.
– Я могу идти? – спросил его Олеся, вытирая платком покрасневшие от слёз глаза.
– Да, можете… – ответил ей Лемке.
Когда Олеся пошла к двери, Лемке проводила её долгим задумчивым взглядом.
Москва. Лубянка. Здание НКВД
Анне Зегерс шёл двадцать пятый год. Это была высокая стройная девушка с венчиком коротко подстриженных золотистых волос. Она, как бы олицетворяла собой идеал женщин Третьего рейха. В ней с избытком имелось всё то, что так ценили его вожди – Адольф Гитлер и Йозеф Геббельс. Живя в Германии, Анна вполне могла бы сделать успешную карьеру театральной актрисы или фотомодели. Несмотря на свою внешность и цвет волос, Анна обладала цепким аналитическим умом, сильным характером и выдержкой. В отличие от своих сверстниц на долю Анны выпало немало испытаний и жизненных невзгод. Её отец Альфред Зегерс, видный член Коммунистической Партии Германии, после прихода нацистов к власти эмигрировать в Советский Союз. Анна выросла и повзрослела в этой стране и по праву считала её своей второй Родиной.