слышу шаги в коридоре, дергаюсь, но он не отпускает.
– Что, боишься, что тебя застукают с калекой слепым?
– Нет. Не боюсь. Не потому что вы слепой калека. Вы пациент. Так нельзя.
– Ясно, – ухмыляется, прижимает крепче, я пищу, потому что мне больно. – Что? Пожалела меня, да?
– Нет. Не пожалела.
Я на самом деле не пожалела. Ни его, ни себя.
Жалеть человека за то, что он потерял зрение и возможность ходить? Нет. Сочувствую ему. Желаю выздоровления. Но не жалею.
И себя не жалею, потому что чувствую, что с каждым днем мне все тяжелее уходить из его палаты.
В один прекрасный день захожу его проведать и вижу застеленную койку.
Илика нет, выписали домой. Я больше его не увижу.
Весь день сама не своя, а вечером захожу в эту палату, бросаюсь ничком на подушку, которая уже не пахнет им, потому что я сама застелила ее свежим бельем и реву…
Глава7
Ильяс.
Три месяца мрака.
Казалось, с каждым днем мрак все больше захватывает меня. Я в его пучине. В самом сердце черной дыры под названием моя жизнь.
Каждый день я начинаю с того, что вспоминаю. Проговариваю, чтобы не забыть.
Я должен это помнить!
Зоя мертва. Красивый, яркий, желанный Светлячок. Светлая девочка, которая так любила жизнь! Так хотела быть счастливой! Любимой. Замуж хотела за любимого.
Умерла.
И в этом виноват я. Только я.
Тамерлан жив. Но он не живет. Я знаю. Он как робот просто выполняет нужные функции. А сердце и душа его где-то там. В каком-то крохотном городе куда увезла Зою мать, и где она ее похоронила. Он тоже хотел любить, быть любимым. А теперь он просто оболочка того Тамерлана.
Живой и не живой. И в этом виноват я. Только я.
Та, которая стала женой Тамерлана, Мадина, далеко. Он поселил ее где-то в горах. Жена моего брата ждет ребенка от Шабката – той мерзкой гориллы, который напал на Светлячка, и чуть не убил Тамерлана. Шабката застрелил Рустам – Глава службы безопасности моего брата. А Мадина жива. И мой брат связан с ней клятвой. И он говорит, что останется ее мужем.
В этом тоже виноват я. Только я.
Мама. Мама превратилась в свою тень. Даже я, слепой, это вижу.
Раньше мама была веселой. Хлебосольной, радушной, смешливой. Она много пела. Папа даже шутил, мол, готов заплатить, чтобы сделать ее популярной певицей. Ну, конечно, мама не пошла бы петь на сцену. А вот записать диск – почему бы и нет? Я тоже предлагал.
Мама больше не поет. Потому что отец умер.
И… в этом тоже виноват я.
Отец. Первый приступ был, когда стреляли в Тамерлана. Когда враги, притворившиеся друзьями, ворвались в наш дом. Если бы не Рустам, если бы не товарищи Тамерлана – никого из нас не осталось бы в живых. А так…
Только отец. После того как взорвали мою машину.
Это было последней каплей для него. Он думал, что я погиб.
И тут только моя вина.
Я слышу, как мама молится в своей комнате. Просит Бога помочь мне.
Я не хочу помощи. Я заслуживаю