на и его преемников как типичного войска центральноазиатских кочевников, стоящего в одном ряду с армиями сюнну (хунну), жужаней, тюрков, киданей и даже чжурчжэней[1]. Первая и главная черта, объединяющая их всех, была в том, что в отличие от оседлых народов военным делом занимался и был к нему вполне подготовлен каждый член социума кочевников или охотников (как в случае чжурчжэней). В этом их коренное отличие от организации армий развитых оседлых государств, их соседей или объектов их военной экспансии. Несмотря на многие сходные черты, только армия монголов достигла результатов, намного превосходящих то, чего добились другие кочевые империи. В этом заключается тот непреходящий интерес, который проявляют целые поколения исследователей к государству Чингисхана и его преемников. В настоящей работе предпринимается попытка рассмотреть только и исключительно военную машину Монгольской империи (до конца 60-х – начала 70-х гг. XIII в.) с минимумом обращений к описанию монгольских социально-экономических реалий, поскольку они давно и неплохо изучены, а потому желающие всегда могут обратиться к необходимой литературе[2]. Для рассмотрения этой машины в действии взят для иллюстрации длительный и грандиозный по масштабам поход монгольской армии Батыя в Восточную Европу. Предлагаются также новые подходы в использовании источников – как по подбору основного корпуса источников, так и по методике его применения.
1. Используемый метод
В большинстве работ по Монгольской империи господствуют стремление использовать как можно большее количество источников и предпочтение ранних и современных событиям текстов более поздним. Степень достоверности фрагментов с описаниями реалий и критика всего источника часто отходят на второй план. Обычно ограничиваются сверкой сообщений разных источников, чтобы установить существование описанного в них факта истории[3]. Необходимо сформулировать новые подходы к изучению военной истории монголов первой половины XIII в.
Неудовлетворительность выбора корпуса главных источников определяется отсутствием достаточного понимания степени их достоверности. Это связано со слабой критикой источников из-за ее сугубо специального характера, доступного только востоковедам соответствующего профиля. Часто демонстрируется отношение к сложным источникам, состоящим из разновременных и разнородных частей по жанру и по авторству, как к единому целому. Тенденциозность источников не принимается в расчет или, наоборот, неправомерно им приписывается. В этом отношении особенно «везет» таким огромным сводам информации, как «Юань ши» или даже «Сборник летописей» Рашид ад-Дина, которые были созданы более чем через 100 лет после появления государства Чингисхана.
При анализе свидетельств современников событий часто не проводится грань между сведениями очевидца и записью чужих сообщений, слухов и домыслов. Это можно проиллюстрировать на примере преувеличения монголами численности своей армии во время похода против империи Сун в 1258 г. По приказу каана Мэнгу «войско в 40 000 [человек] было объявлено называющимся “Стотысячная армия”»[4]. Монголы использовали достоверные сведения в своей дезинформации, поэтому даже в слухах современников есть зерно истины[5]. Однако принимать их в расчет без критического анализа рискованно.
В настоящей работе предпринята попытка выйти из описанных ловушек и применить иную методику. Во-первых, отбирается основной корпус источников и ранжируется по степени достоверности, содержательности и точности данных. Во-вторых, проводится сверка сообщений источников по конкретному факту/событию между данными этого корпуса источников (второстепенные источники привлекаются в качестве иллюстраций). Все источники условно подразделяются на «внутренние» и «внешние». Именно сверка данных из группы «внешних» источников с данными из «внутренних» является основой для анализа достоверности рассматриваемых сведений. Далее факт или событие осмысливается в контексте исследуемой темы и приводится в общую систему с другими данными.
Дадим определение этого деления на источники «внутренние» и «внешние». К первым относятся те, которые содержат официальную информацию и отражают внутренний документооборот монгольской канцелярии державы Чингисхана, а позже – империи монголов, причем как ее Центрального улуса (позднее империя Юань), так и других улусов (Золотая Орда, ильханат Ирана, государство Чагатаидов), сохранявших в своих архивах многие документы времен Чингисхана и его преемников[6]. Вторые же представляют собой отчеты иностранных дипломатов, разведчиков, путешественников к монголам в первой половине XIII в., которые лично наблюдали Монгольское государство и его армию, а также оставили подробные и достоверные записки об увиденном и услышанном от своих монгольских (и, конечно, немонгольских) информаторов.
Сообщения о монголах, пусть и синхронные событиям, но написанные с чужих слов, т. е. со слов людей, личности которых не конкретизированы, в указанный корпус основных «внешних» источников данной книги не включаются[7]. Ведь даже самый добросовестный