воображением, сразу представляет самый негативный исход во всех деталях, как было и в тот раз, она нам даже озвучила, в каком гробу ее хоронят и в чем.
А второй, по мнению подруги, на всю жизнь знаковый для нее случай связан с появлением на свет ее ребенка – моего любимого Фреда.
Дело в том, что умы медицины ставили Хелен бесплодие, заверяя, что вопрос зачатия ребенка – не ее тема. И, действительно, у них долго не было детей, но не потому, что не могли, а потому, что ребенок сам выбирает, в какой год и у кого родиться. Но они этого сначала не знали, а потом не хотели понять и поверить моим словам, продолжая раз за разом посещать все новых докторов в поисках ответа на вопрос о причинах отсутствия в их браке детей. Хотя ответ был на поверхности.
В день, когда я приехала из другого штата, куда летала в командировку, ко мне в квартиру приехала подруга с мужем сразу же после визита к последнему и самому авторитетному специалисту в этой области медицины, который и вынес свой окончательный и неутешительный вердикт.
Подруга, заливаясь слезами, причитала по поводу диагноза, что на ней, как женщине, поставлен жирный, черный крест.
В этой ситуации надо отдать должное ее супругу, он так любит Хелен, что был готов усыновить или удочерить чужого малыша, не видя никакой проблемы в том, что не могут родить своего. Но Хелен не унималась. Вся моя квартира в этот момент напоминала предприятие по уничтожению бумажных носовых платков, салфеток и кухонных полотенец.
Я долго, молча, смотрела на ее истерику, скрестив на груди руки, а потом не выдержала: «Слушай, Хелен, если ты своими слезами и соплями затопишь соседей снизу, сама будешь делать им ремонт. И потом, почему ты ставишь на себе жирный крест? Если мы играем в крестики-нолики, то крестики – мои, а ты рисуй нолики. Всегда так было. И хватит ныть. Питер, открой лучше бутылку полусладкого и в холодильнике найди что-нибудь из закусок. Я скоро умру с голоду, пока эта принцесса своими слезами моет мне пол».
Мой спокойный и в то же время уверенный тон заставил Хелен закрыть шлюз и замолчать, только иногда всхлипывая. Она смотрела на меня взглядом наказанного ребенка, продолжая размазывать тушь по всему лицу.
Питер поставил на маленький столик в комнате перед телевизором закуску, бокалы и бутылку французского вина, порезанные фрукты, потом разлил вино по бокалам, мы расселись на полу. Я подняла бокал и сказала: «Предлагаю выпить за скорый конец вашей свободной жизни и за мои предстоящие траты на памперсы и игрушки. Через пару месяцев жду от вас новостей о беременности».
В квартире повисла тишина. Эти двое смотрели на меня несколько ошарашено. Я же сделала глоток вина и с облегчением облокотилась о боковину дивана. Супруги Бруксы тоже выпили, причем Питер залпом. Молчание длилось минут 10, и никто не спешил его нарушить. Потом ко мне приползла на четвереньках Хелен, обняла и положила свою голову на плечо, а Питер просто сгреб нас в охапку со словами: «Девочки, вы самые лучшие!»
И ровно через 2,5 месяца в трубке