стены из высоких кустов, а тут были только узкие и низкие клумбы с цветами, через которые было легко перепрыгнуть. Мет пошел, убыстряясь, намереваясь, перепрыгнут клумбу, и «дать леща» дураку, обижавшего его сестренку, но остановился, ощутив накатившую от Вари волну злого напряжения. Вари уже наклонила голову "набычиваясь". Обычно так она начинала плакать, и Мет уже хотел закричать на обидчика, но почувствовал, что сегодня Вари совсем не собирается плакать. Он замер, ощущая, как она твердит про себя невнятное и злое этому пацану. Он не мог понять, что она говорит, но ощущал сердитое и непреклонное желание сделать обидчику плохо. Пацан внезапно споткнулся на ровном месте чуть, не упав, скрючился, обхватывая живот. А Вари все продолжала "наговаривать яростные злые слова" ему. Мету показалось, как она говорит про себя:
– Ужаль злые осики его сильна в живот! Плачь плаахой … тебе боольнаа!
Здоровый мальчик согнулся еще сильнее, выронил куклы и сначала завыл, а потом стал кричать истеря:
– Ааааа!!! Осы!!! Осы!!! Ааа-ааа! Больно!!
К нему тутже подбежала воспитательница их группы и осмотрев его, потащила в здание садика. Вари подобрала свою брошенную куклу и спокойно пошла играть. Мет вместе с Вари расслабился, улыбнувшись, повернулся, шагнул и уткнулся в «свою» воспитательницу его группы.
– Мальчик! Что ты замер? Зачем? Иди милый играть … Я тебе говорю! Быстро!!!
Она старалась говорить по-доброму, но Мет ощутил ее злость и неприятное раздражение. Он отвернулся от нее и полез на горку. Скатываясь с горки, он отвлекся от продолжающей гневно смотреть на него воспитательницы и не успел убрать руку от торчащей в конце горки острой железки. Было не очень больно, но царапина наполнилась кровью. Мет, не задумываясь, накрыл место пореза своей ладошкой.
–Что у тебя там?! Вот на мою голову неумехи … – противным елейным голоском испуганно вскрикнула воспитательница, хватая его за руку. Мет выдернул руку сказав:
– "Ничего! – отвернулся и залез в маленький домик на участке, куда не могла пролезть воспитательница. Там он сел и поводя над царапиной ладошкой другой руки, стал тихо приговаривать:
– "Не болит и не кровит, ручка ручку быстро-быстро заживит."
Он не слышал этой скороговорки раньше и сейчас не знал, почему он ее «вспомнил» так ясно и зачем он это говорит и зачем водит ладонью над царапиной. Он начал думать об этом, но боль в царапине исчезла, а ранка стала суше, стянулась жесткой корочкой застывающей крови. Повторяя скороговорку, Мет пальцами стал сильнее стягивать кожу на ранке, закрывая царапину. На краю ранки выступили желтоватые капельки сукровицы, высыхая и склеиваясь в толстую защитную корочку над царапиной. Через минут пять, ранка стала тонкой-тонкой красной ниточкой застывшей крови и сукровицы и почти перестала болеть. Поводив еще вдоль царапины ладошкой, он вылез из домика и встретил поджидающую его воспитательницу, сказал ей на ее немой взгляд:
– Ничего!
Та фыркнула как злая кошка, что жила в старом садике и резко