регистратуру и устроился в очереди. Нейрохирург, к которому его вызвали спустя десять минут, оказался совсем не такой интеллигентный, как невролог (невропатолог) доктор Гатчина: нет, совсем нет. Буквально сразу же он чуть ли не накричал на господина Шаурму, что «так разгуливать не годится» и велел идти «залатывать это вот все».
– Куда залатывать, вы что говорите?
– Что я говорю? – вспыльчивый нейрохирург как-то не соответствовал своей профессии. – Вот в том ларьке, где вас… изготовили… пусть там и залатывают!
– Но ведь я…
– Но ведь я! – передразнил нейрохирург, что уж совсем шло вразрез со врачебной этикой. – Но-ведь-вы – ша-ур-ма!
Господин Шаурма ну совсем поник: поднял было палец, чтобы возразить «Я, прежде всего, гражданин!», но палец сам неловко опустился, как недокачанный шарик, а врач его буквально добил репликой: «И так людей столько в очереди помощи ждут, еще тут вы у меня время опять отнимаете!».
Господин Шаурма ретировался, возмущаясь про себя тем, что уж он-то явно не «опять», а точно в первый раз пришел, но видно было: нейрохирург не в духе, нервничает, как он операции-то делать будет?
«Не забудь снять бахилы!»
«Иди, значит, в ларек, где тебя… что – меня? Как он сказал? Слепили? Нет, не слепили. Изготовили? Не запомнил. Нахамит же такая вот стер…лядь, и ты там весь день… Господи, больно!».
А это дождь вновь принялся лупить господину Шаурме по открытой ране; вернее, не вновь принялся – дождь и не переставал – просто господин Шаурма за это время вышел на улицу – и теперь бежал в укрытие, в торговый центр.
«Где меня изготовили… тоже ведь квест: поди-ка найди! И вроде – пришел: по-хорошему, в поликлинику… нет, это уже в прошлом, об этом уже нет смысла думать. А может – самому как-то зашиться? Или пластырь какой, или бинт? Хотя бы как… ну… в общем, ну… временно, как контекстуальный синоним такой».
Господин Шаурма приобрел в аптеке торгового центра бинты нестерильные и пошел в туалет их накладывать; в туалете, слава Богу, никого не было. Господин Шаурма обвязал часть головы, так что, если очень сильно захотеть, походило на бандану, даже и молодежно как будто, но, конечно, если серьезно смотреть, придирчиво, то всякому видно, что это бинты.
Господин Шаурма покрасовался перед зеркалом и пришел к выводу, что лучше купить еще кепку или даже шляпу, чтобы не возбуждать излишнего сочувствия – и приобрел – весьма дорого – бейсболочку «Рибок».
«Где тебя сделали, где тебя сделали… гм. Возвращение блудного сына-то вот… получается, – размышлял господин Шаурма. – Сейчас идти назад на остановку мимо похоронок. Нет, похоронка это другое, это просто ритуальные услуги. Да, не хотелось бы, конечно, умирать. Умру – одни похороны съедят весьма много из моих сбережений. Теперь еще многие берут на похороны родственника кредит. Нет денег совершенно, а если будет хоронить государство, оно обязательно меня положит в красный гроб, самый вульгарный».
Поэтому