в зал, это означало, что он нарушил приказ Гамаша, покинул свой пост и, хуже всего, взял с собой пистолет. И теперь в толпе находился пистолет с боекомплектом.
Этот поступок был не только шокирующим, но и непростительным.
– Да, сэр, уверена.
– Позор! Позор! – скандировала половина толпы.
– Слишком поздно! – раздавался гневный ответ.
– …Деньги, время и знания расходуются впустую. Безнадежно. Даже бесчеловечно. Вы хотите, чтобы ваши родители мучились, чтобы страдали ваши дедушки и бабушки, как и многие до них?
– Нет! – хором ответила часть толпы.
– Вы хотите, чтобы мучились ваши дети?
– Нет!
– А они будут мучиться. Они уже мучаются. Но мы можем изменить это.
Гамаш шагнул на сцену, чтобы быстро оценить происходящее в зале. Он увидел, что, хотя ситуация взрывоопасная, его люди контролируют ее.
Тем не менее он мог… Никто не станет винить его за это…
Однако он не прервал лекцию. Он только коротко, одобрительно кивнул ближайшему агенту на передовой линии. Молодому человеку, который напомнил ему другого невероятно молодого агента из прошлой жизни.
Тот кивнул в ответ и повернулся лицом к залу.
– Но еще не слишком поздно. Я произвела некоторые подсчеты, и решение, пусть нелегкое, лежит на поверхности, – продолжила Эбигейл Робинсон. – Если пандемия и научила нас чему-то, так это тому, что всех спасти невозможно. Нужно сделать выбор. Нужно пойти на жертвы. – (Гамаш устремил взгляд на слушателей.) – Это называется…
Где-то в глубине зала раздалось несколько хлопков подряд.
Бах. Бах. Бах.
Гамаш вздрогнул, но тут же взял себя в руки. Он выбежал на середину сцены и, показывая на толпу, крикнул:
– Лакост!
– Иду.
Он увидел, как она спрыгнула с плинтуса и направилась к центру зала, где взвился дымок. Увидел, как изготовились агенты на передовой линии.
Увидел, как толпа, реагируя на хлопки, автоматически пригнулась. Услышал крики. Понял, что сейчас зрители панически рванутся к дверям.
Он поднял руки и крикнул:
– Arrêtez! Остановитесь! Это хлопушки. Стойте на месте.
Он знал, что это не выстрелы. Он слишком часто слышал стрельбу, и эти хлопки не могли его обмануть. Но отцы и матери, сыновья и дочери, мужья и жены, тесно прижатые друг к другу в жарком зале, этого не знали.
Звук отдаленно напоминал стрельбу из автомата. Тра-та-та-та. И они повели себя так, как повел бы любой разумный человек.
Они пригнулись, развернулись к выходу, повинуясь естественному инстинкту выбраться из закрытого помещения наружу.
– Стойте! – прокричал Гамаш. – Никакой опасности нет.
Никто его не слышал. И никто не слушал.
Он оттолкнул в сторону профессора Робинсон, схватил микрофон с трибуны.
– Стойте! – скомандовал он. – Это хлопушки. Остановитесь немедленно. Прямо сейчас.
Он быстро повторил приказ на французском и английском. Голос его звучал четко, властно, и паника постепенно, медленно спа́ла. Волна пошла на убыль за мгновения до катастрофы.
Изабель