прижал к груди, приподняв с дивана, и я оказалась на пушистом ковре и было одно только чувство жертвы, которую я могла и хотела принести ему. Боль, резкая, была сладчайшей, ведь её причинил мне он. Он, ради которого я приняла бы любые муки… Мне казалось, что, последовавшие за этим, ритмичные движения будут длиться вечно. Хотя, в своём неведении, я и не знала сколько может длиться эта сладкая, сладчайшая, пытка. А я, как вампирша, впилась губами в его лебединую шею, пахнувшую духами и тоже пыталась, изо всех сил, ласкать его – языком, губами, руками и, даже, коленями, которыми крепко обхватила его бёдра, в каком-то извечном, почти животном, экстазе. Наверное, так не бывает, но именно, в этот, первый раз, через какое-то умопомрачительно долгое-долгое наслаждение, мой мир взорвался, и вместе с огромной, ярчайшей радостью души, и тело моё достигло того райского ощущения, о котором, я знала, все мечтают, но которое бывает так редко… Потом мы какое-то время лежали молча, и было слышно, как за открытой форточкой, шелестит листьями старый тополь. Два тела, расслабленных, умиротворённых, в бледном свете, падающем из окна. Он лежал на спине, закинув руки за голову, и лёгкая улыбка блуждала по его губам. Я, лёжа на животе, гладила и перебирала нежно пальцами его чудесные длинные волосы, которые так любила. Он, нарушив тишину, спросил: «Ты когда уезжаешь?». Я ответила очень тихо: «Послезавтра.» А он ещё тише сказал: «Как скоро…». И добавил по-эстонски несколько слов, из которых я поняла только «Aitah!» («Спасибо!»).
… Милый, дорогой, любимый Яак! Сидя там, на облаке, загляни в «Хроники Акаши» и ты увидишь два обнажённых тела, распростёртых в маленькой квартирке на улице Асула…
Глава 4. «…Спаси и сохрани цвета, и запахи, и ощущенья…».
Если быть точной и соблюдать хронологический порядок, то следующее знаменательное событие было осенью 80-го года. Студенты ташкентского института Иностранных языков уехали «на хлопок», а мне очень повезло – с таким «минусом» по зрению как у меня, собирать хлопок нельзя! И я, сначала поработала на факультете, а потом, чудом, улетела в мой сказочный город Таллин. К нему, золотой нитью любви, была уже накрепко привязана моя душа. Я чувствовала себя счастливой. Осень в Таллине – это нечто дождливо-прозрачно-туманное. Прилетев на самолётике ТУ-134А в мой ласковый город, я почему-то стала очень робкой. Со страхом и неуверенностью, пришла я на улицу Асула. Записка, с приглашением на свидание, перекочевала из кармана моего плаща цвета морской волны в тёмно-зелёный почтовый ящик с номером 5. Я была уверена, что эту записку прочтёт именно Яак. Может быть, потому что это была лишь просьба спуститься, в такой-то день и час, на скамеечку, которая находилась возле дома. Это должно было произойти вечером следующего дня. Наутро я пошла прогуляться в осенний парк Кадриорг. Меня одолевало невыразимое волнение. Чтобы успокоиться, я зашла в кафе и купила несколько пирожных. С коробочкой в руках, переходила по пешеходному переходу дорогу, отделявшую парк от моря. Больше ничего, из событий этого дня, я не помню. Пришла