себя беззащитной.
«Это нужно сделать, – сказала себе Шай. – И возможно…»
Но Гаотона не отдал ей пластины. Впрочем, она и не ожидала, что отдаст. По крайней мере, не сейчас. Не раньше, чем она исполнит то, что согласилась сделать. То, до завершения чего она не доживет, если не сбежит.
Гаотона и Шай испытали свежеизготовленные печати. Как и планировалось, действие каждой продержалось не меньше минуты. А перед мысленным взором Шай наконец-то окончательно сформировалась целостная картина того, как будет выглядеть завершенная версия души императора.
Вскоре они разобрались с шестой печатью, и Гаотона выказал готовность к испытанию следующей, но…
– Вот и все, – сказала Шай.
– Все на сегодня?
– Вообще все, – ответила она, убирая последнюю печать.
– Ты закончила? – Гаотона устало откинулся на спинку стула. – Почти на месяц раньше отведенного срока?
– Еще не закончила, – ответила Шай. – Самое трудное по-прежнему впереди. Видите ли, мне предстоит вырезать несколько сот печатей, объединить их друг с другом и затем изготовить корневую печать. В последний раз на создание значительно менее сложного, но все же более или менее похожего комплекта ушло почти пять месяцев.
– А осталось всего двадцать четыре дня.
– А осталось всего двадцать четыре дня, – подтвердила Шай и сразу ощутила укол совести.
Нужно бежать. И как можно раньше. Она не может себе позволить довести работу до конца.
– Тогда не стану тебя понапрасну отвлекать, – произнес Гаотона, вставая и разматывая рукав.
День восемьдесят пятый
«Да», – подумала Шай, продвигаясь вдоль своей постели и роясь в бумагах.
На столе места уже давно не хватало, поэтому она разложила стопки листов поверх покрывала.
«Несомненно, его первая любовь уходит корнями в прочитанные в юности книги. Потому-то… у Куршины рыжие волосы… Но это все на подсознательном уровне. Он этого не осознавал. Значит, спрятано глубоко».
Как же она пропустила такое? Разумеется, эта часть воссоздания была самой сложной, поскольку затрагивала сугубо личную жизнь императора, а не ту, что у всех на виду. Да и вообще, императором Ашраван был не от рождения.
В общем, оказалось, что до завершения проекта гораздо дальше, чем ей казалось до сегодняшнего дня.
А время безвозвратно утекает!
Она добавила свое открытие к печати, над которой работала. В нее Шай сводила все переживания и опыт Ашравана на романтическом поприще. Все, что смогла обнаружить. Среди них нашлось место и смущению, и стыду, и гордости – всему тому, о чем она уже имела представление благодаря хроникам и личным записям императора. А также благодаря устным воспоминаниям его приближенных. Кроме того, идя на оправданный риск ради наполнения души императора истинной жизнью, она кое-что добавила от себя. Например, встречу с кокетливой женщиной, чье имя Ашраван, как ни силился, вспомнить не смог. Праздные фантазии.
Близость