дорогою.
Берегиня ведь ты любви!
Не у каждого хватит духу
Красоту такую объять.
И боится он дать маху.
Он боится даже обнять.
Он боится с устами слиться,
Заглянуть богине в глаза.
И под речи красы-девицы
Отпустить свои тормоза.
Получить наслажденье земное.
Насладиться любовью всласть.
И почувствовать то, родное:
Ощутить над богиней власть!
Ну, а всё остальное на свете
Это сущая ерунда!
От любви лишь рождаются дети!
От неё лишь большие дела!
И не каждому в жизни даётся
Жить, любить, и детей рожать!
Ну, а что же другим остаётся?
Только лишь себя ублажать.
В заключенье, я к Вам, мужчины,
Обращаюсь здесь с песней моей:
Будьте Вы повнимательней, чинны
К птице счастья любви своей.
Вот такая о женщине песня!
Вот такая о прошлом грусть.
В этой песне пред Вами весь я.
Если можно, то я вернусь!
Ну, а как же, жена, быть с тобою?
Как же нам друг друга понять?
Как же нам быть с любовью такою?
Это ЖЕНЩИНА, а не…«мать»!
Может быть, надеюсь, что скоро,
С воплощеньем моей мечты,
Ты отложишь дела все споро,
На минуты такой станешь ты?!
Ну, и кто сейчас в моём сердце?
Ну, конечно, опять же ты!
Воплощеньем любовников в дельце
Может, станем когда-то и мы?!
Будешь ты для меня желанной!
Будешь ты для меня дорогой!
Может счастье небесной манной
Окропит образ женский твой?!
Из-за пыли и вони при отрезании старых батарей пожилая вахтёрша Татьяна Васильевна тоже попросилась во временное убежище к Платону. И тот предложил ей пока разделить комнату с племянницей её же мужа – Ноной.
Вскоре на склад мимо беженок продефилировал Гудин. Не разговаривающий с его разоблачившей Ноной, Иван Гаврилович обратился к Татьяне Васильевне:
– «Тань! Ты теперь у нас дежуришь?!».
– «Да! Вот слежу!».
– «Чтоб не… «стырил» чего!» – не удержался Платон.
Но Гудин не был бы Гудиным, если бы на обратном пути не попытался перевести стрелки подозрительности, в том числе Ноны, на Платона:
– «Так тут уже брать нечего! Всё вынесли!».
– «Домой и на дачу!» – помог ему с откровением Платон.
Вскоре вместо Гудина к Платону вошла Надежда, вручая ему деньги:
– «Платон, когда пойдёшь обедать, на обратном пути купи пакеты и мне яблок и вафли!».
– «Хорошо!».
– «А ты когда пойдёшь?».
– «В два!».
– «О! Это поздно!».
– «Так, если хочешь раньше, пошли… Челсика!».
Услышав это, Нона захохотала. Со ставшим, после смерти Тоси – старшей собаки Надежды, теперь вожаком стаи Челсиком,