но все это тебе высказал. Может, на совесть твою понадеялся? А?
– Он мне ничего не говорил…
– Врешь! Я даже догадываюсь когда: в пятницу вечером, перед твоим отлетом на комбинат!
– Он мне ничего не говорил…
– Может быть. Может быть… Значит, ты сам догадался – ребята ведь в Уренгое жестоко опекали. Не так, как обычно? Да! Логично! Ты понял, что шеф если и не знает, то о чем-то догадывается, каким-то образом обманул охрану, дал сигнал своим дружкам в Питере… Сволочь! Где Виктор?
– Я не знаю… Он ничего не говорил…
Виноградов почувствовал, что коммерсант впадает в ступор. Это было лишнее.
– Жить хочешь?
– Они меня все равно убьют… Убьют…
– Точно. И знаешь когда?
Кожин поднял на Владимира Александровича глаза.
– Я тебе скажу… Они очень скоро тебя убьют. Может быть, даже сегодня. Почему? Элементарно! Ты сейчас для своих друзей опасен. И не нужен… Допустим, ты мне ничего не сказал. И даже допустим, что я охранникам-дебилам не дал тебя тронуть… Просто – отпустил! А? И где у них гарантия, что ты не сегодня, так завтра, послезавтра не заговоришь? Или допустим, что мальчик этот честолюбивый сам дурную инициативу проявит и без моего ведома тебя куда-нибудь в лесок вывезет… а там ты все скажешь, будь спокоен! А? То-то и оно… Поэтому я на месте твоих друзей тебя бы грохнул. Не откладывая.
Борис Иванович опять заплакал.
– Жалко себя? Жа-алко… Есть другой вариант. Во-первых, ты мне даешь расклад. Полный. Потом мы берем тебя под охрану – думаешь, почему ты еще живой? А? Потому что тебя вовремя из города эвакуировали, дурашка! – Виноградов импровизировал от души, и у него, кажется, получалось. – Семью прикроем… Пойми! Нам главное – время выиграть, выйти на них, «перетереть»… А когда все кончится, ты уже ни для них, ни для нас не опасен будешь! В принципе, можно будет даже такое условие поставить – твоя безопасность. Виктор придумает что-нибудь…
Кожин глядел на капитана не отрываясь, впитывая каждый звук его вкрадчиво-рассудительного баритона.
– Из фирмы, конечно, придется уйти, сам понимаешь… И машину шеф отберет… Но – ладно! Это уж вы с ним между собой решите… Да ты же умный мужик, Боря! С нуля начнешь – поднимешься, а потом, со временем…
– А что с шефом? – Щеки Кожина порозовели, он уже принял решение.
– Плохо с Виктором, – доверительно вздохнул Виноградов, – плохо… Пропал Виктор. Третий день.
– Это не я.
– Знаю… Извини уж, что так наехал. Переживаю я за него очень.
– Да понимаю. Какие уж там извинения! – Кожин уже почувствовал себя почти виноградовским партнером. – За главного кто? Орлов?
– Ага. Они на пару с Зайченко. Разорвать тебя готовы…
– Сволочи… Володя, поверь – с шефом я бы договорился, объяснил бы все! А с этими…
– Боря,