обещает все это красочно расписать, чтобы награды там всякие, медальки…
– Кончилось, ребята. Спасибо. Поздравляю!
Было чему радоваться, но пока не хотелось.
– Станкевич, Голубев. Долгоносик! За мной, Скрябин! За старшего здесь. Пошли! – взводный снял автомат с плеча и полез через каменную кладку.
Сначала поравнялись с трупом. Один из милиционеров нагнулся, перевернул его на спину: лет сорока, заросший, с большими крестьянскими ладонями.
– Силен! – Автомат тянулся из сведенных судорогой рук с большим трудом.
– Карманы проверь! – сюрпризов можно было не опасаться: для того чтобы заминировать мертвеца, у бандитов не было ни времени, ни возможностей.
Под ногами звенели бесчисленные, казалось, гильзы. С каждым шагом становились заметнее свежие сколы и воронки. Чей-то кровавый подтек, непонятная брезентовая рукавица. То, что осталось от второго поста… Следы колес на обочине…
– Вон! Здесь у них миномет стоял.
Виноградов приблизился: ржавый остов «запорожца», за ним – характерные углубления в щебне и два зеленых казенных ящика.
– Удрали.
– Сколько же мы их? Человек пять?
– Да нет, побольше… – Виноградов уже прикидывал предполагаемые потери бандитов. – Лукьянов с ребятами четверых, второй пост пару… И тот, в шляпе…
– Доложим – десять. Пусть, кто хочет, приедет пересчитает!
Спорить с Медведевым никто не собирался.
– Так и доложим.
Ожила радиостанция.
– Что? Не понял!
Сквозь треск и шелест помех удалось разобрать:
– Колонна на связи. Подходит!
– Надо встретить.
Возвращаясь, Виноградов взглянул на кордон глазами нападавших: мешки, неровная кладка стены, сырой флаг на погнутом шесте. Каски, мелькание камуфляжа. Это было последнее, что увидел тот, лежащий сейчас на обочине.
– Привет, служивые! – махнул беретом один из бойцов. От запыхавшихся чумазых бэтээров навстречу по-хозяйски вышагивал обвешанный оружием офицер-десантник. Следом, стараясь не оступиться, спешил крохотный связист в напяленной на глаза каске, торчащая из-за его плеча антенна упруго и радостно кивала капитану.
…Побриться и принять душ Владимир Александрович успел. А вот переодеваться не стал специально. Слухи об утреннем бое были в центре внимания широких станичных масс, питерские шевроны вызывали повышенный интерес, и капитан резонно претендовал на причитающуюся ему долю славы.
– Прошу прощения… – Первым встреченным оказался постовой в холле гостиницы.
– Да?
– Ребята рассказали. Те козлы что, смотались? К себе? Назад?
– Ну, видишь ли… – Виноградов не знал, стоит ли вдаваться в подробности. – Вертолетчики догнали их уже у самого поста ГАИ. То есть фактически на границе. И не решились. Правильно, наверное.
– Как это – правильно? Ни черта себе! Во дают!
– Ну, если с точки зрения нашей… Да, конечно, врезать стоило. Но! Потом последствий