едам, в тот самый день, когда она работала с часу до четырех. И это еще хорошо, что врач не требовала обязательного присутствия ребенка для того, что выдать рецепт. Собственно, на этом все хорошее и заканчивалось.
Кабинет закрывался в четыре. От работы до больницы ехать было на общественном транспорте сорок минут, на такси – двадцать, но такси в эти предпраздничные дни стоило столько, что она только открыла приложение, длинно присвистнула и закрыла его обратно.
С работы пришлось унизительно отпрашиваться и клятвенно обещать начальнику, что она все доделает, все отправит, что у неё нет другого выхода и ей нужно съездить по делам именно сегодня.
– Почему нельзя заниматься делами в свой выходной день? – с какой-то высокомерной брезгливостью поинтересовался Игорь, откинувшись на спинку своего кресла и закидывая руки за голову так, что обнажались широкие запястья, такие смуглые на контрасте с белизной манжет.
Следуя европейским традициям, он просил называть его именно так —по имени, без отчества, – но почему-то это не особо помогало, и атмосфера в коллективе вовсе не становилась от этого прогрессивной, либеральной и доброжелательной. Скорее наоборот.
Ей очень хотелось язвительно ответить ему, что вот, представьте себе, почему-то, когда у меня выходной, в больнице тоже никто не работает. Странно, правда?
Но она преодолела себя и смиренно объяснила начальнику, что ей очень жаль, но по-другому и правда не получится.
Игорь оторвался на славу: он долго и с удовольствием припоминал ей все её бесконечные больничные, а также ту неделю, которую она совсем недавно брала за свой счёт.
– Нельзя было в это время решить свои дела? Обязательно это делать в ваше оплачиваемое рабочее время?
Она только пожала плечами.
Ну что она могла сказать холеному самодовольному Игорю? О чем она могла ему поведать в свое оправдание? О том, как сложно воспитывать одной ребенка? О том, что эта неделя ей была нужна, чтобы съездить в другой город к сильно заболевшей маме?
Был бы кто другой на его месте, она, может, и попыталась бы объясниться, но Игорь не производил впечатление того, кто мог бы такое понять. Казалось, у него не было ни детей, ни семьи, ни родителей, и он сразу родился в этом дорогом деловом костюме, с опытом и образованием, весь такой идеальный, отполированный до кончиков ногтей и ужасно мерзкий. Не имеющий сочувствия и сострадания ни к кому.
Он сам работал как машина и от других хотел точно того же.
А она так не могла. У нее была маленькая дочка и был рецепт на лекарство, который надо забрать сегодня. До четырех часов дня.
Игорь её все же отпустил, но, торопясь доделать дела, она вышла с работы на пару минут позже, чем собиралась. Всего на пару минут позже! Но эти две минуты все в итоге и поломали.
Автобус уехал прямо у неё из-под носа, и это было нечеловечески обидно, потому что следующий шел только через восемь минут. Впрочем, паниковать было рано: время еще было.
А вот ужина дома не было! Поэтому, стоя на остановке и притопывая ногами, чтобы не замерзнуть, она начала прикидывать, что бы такого успеть приготовить из имеющегося в холодильнике или морозилке, чтобы не заходить в супермаркет. Потому что трёхлетняя Маруся после садика не хотела идти ни в какой магазин, а хотела домой. К своим любимым игрушкам.
Она рассеянно дождалась следующего автобуса и, как только он подъехал и открыл двери, шагнула туда, все ещё размышляя о том, что же лучше: пожарить не самые полезные сосиски, которые дочка сто процентов будет есть и которые готовятся очень быстро, или запечь брокколи с рыбой, что гораздо более полезно и тоже быстро готовится, но велик шанс что Маруся заплюет ей этой брокколи весь кухонный стол и стены.
Она уже мысленно решилась на сосиски, пойдя на компромисс с материнской совестью, как вдруг из размышлений её вырвал приветливый механический голос.
– Восточная, – сказали из динамиков. – Следующая остановка – площадь Ленина.
– Что?! А разве девяносто девятый так идёт? – беспомощно спросила она у людей, стоявших рядом с ней.
– Так это не девяносто девятый, – презрительно сказала какая-то женщина. – Это сто третий. Он в Сады идёт.
Она пробормотала себе под нос непристойное ругательство, и женщина осуждающе на неё покосилась.
Прекрасно, просто прекрасно! Она села не тот автобус! Почему-то думала, что как раз должен был подъехать её, отвлеклась и зачем-то… Ох черт.
Она выпрыгнула на следующей остановке и начала тыкать в кнопки приложения, чтобы выстроить маршрут до больницы.
Маршрут в целом выстраивался, но очень и очень неудобный. Надо было пройти пешком до следующей остановки, там пересесть на трамвай, и уже трамвай довез бы её до больницы. Почти до больницы. Всего лишь километр пешком, и она на месте.
Она всё ещё успевала, потому что время на дорогу было взято с запасом, но уже начинала нервничать.
Задыхаясь на ходу от быстрого шага, она почти добралась до следующей остановки и, подходя ближе, увидела хвост