он задумчиво рассматривал инструмент. – Он поёт звуками души, а его назвали скрипка.
А её не удивило, что он не знает, что такое скрипка, и откуда он взялся. Главное, что он был здесь, рядом, смотрел ей в глаза, и она чувствовала, что она тут же умрёт, если он сейчас уйдёт.
Но он не уходил. Он бережно сложил скрипку в футляр, закрыл крышку, обнял её за плечи и повел наверх. Профессор и лаборанты смотрели им вслед.
Они шли молча, пока не дошли до его ворот.
– Ольга, ты не рассердишься, если я приглашу тебя в гости? – робко спросил он.
– А у тебя найдётся что-нибудь поесть?
– Конечно. Я тебя хорошо угощу, – его глаза сияли.
Они вошли в дом. Ольга оказалась в огромной гостиной. Она стояла посередине и растерянно оглядывалась по сторонам. Ей даже казалось, что по комнате гуляет эхо.
– Я согласен, здесь не очень уютно. Пойдём в мою комнату.
Он провел её в небольшую комнату, где чуть ли не половину занимала большая тахта, покрытая мягким ворсистым покрывалом. Был здесь ещё небольшой столик и два уютных кресла. Он усадил её в одно из кресел, включил музыку и исчез. Вскоре он вернулся с подносом, на котором стояли фужеры, рюмки, начатая бутылка хорошего вина, кувшин с соком, фрукты, овощи, несколько изысканных бутербродов и по большому куску жареной осетрины. Перегрузив всё это на стол, он поставил поднос в угол и сел напротив неё. Он взял в руки бутылку с вином и налил в рюмки, а фужеры наполнил апельсиновым соком.
– Давай выпьем за нас.
Она рассмеялась.
– Мирракс, ты, конечно, мне не поверишь, но я ведь совсем не пью.
Он улыбнулся.
– Значит, я твой совратитель.
Она подняла рюмку, они чокнулись. Ольга пригубила вино и поставила рюмку снова на столик.
– Правда-правда. Я не боюсь снова напиться. Просто мне бывает приятно сделать несколько глотков хорошего вина. Но не более того.
Она не оправдывалась. Она теперь могла с ним говорить. Ей было легко. Ольга смотрела в его открытое мужественное лицо. Она его любила. И для неё – это было навсегда. И она всем своим существом ощущала, что это взаимно. Они говорили ни о чём. С удовольствием ели. Он её смешил и с наслаждением слушал колокольчик её чистого и радостного смеха. Каждому из них казалось, что они давно знают друг друга, и что им никогда не надоест вот так сидеть и ужинать вдвоём. И он пригласил её потанцевать. А она сказала:
– Нет. Ты не должен ко мне прикасаться.
– Хорошо. Пойдём. Ты мне ещё поиграешь на скрипке.
Мирракс протянул ей руку, чтобы помочь ей встать с кресла. И вот она уже у него на груди, и бьётся как птичка в клетке его объятий, и затихает под его поцелуем. От длительности и сладости этого поцелуя у них обоих кружится голова. Они со смехом падают на тахту. Ольга, тая от нежности, запускает свои тонкие и трепетные пальчики в его удивительные огненные волосы. И ей кажется, что они радостно светятся между её пальцами. Она ласкает его лицо, мощную шею, сильную грудь.