Я уже извинился тогда. Этого больше не повторится.
Пелин смягчилась, увидев сестру:
– Элиф закончила, я пошла. Люблю тебя, – как ни в чем ни бывало, кинула она ему.
– И я тебя, – произнес Селим гудкам в трубке.
Элиф неслась к ней быстрым шагом, еле сдерживая слезы. Пелин убрала телефон и схватила бледную сестру за руку. Та была так взволнована, что ее руки дрожали.
– Что случилось с тобой? – Пелин испуганно стала гладить ее по каштановым волосам.
– Потому что не прошла, – всхлипнула Элиф и сделала паузу, чтобы не расплакаться.
– Почему? Что пошло не так?
– Он просто… Просто трогал меня! – взвыла Элиф.
– Чего? – Пелин дернула сестру за руку, заставляя ее посмотреть ей в лицо. – Какого черта ты терпела это, Элиф? За что он тебя трогал?
– За мой талант, – громко засмеялась Элиф.
Пелин судорожно схватилась за сердце, в шоке смотря в смеющееся лицо сестры. Она села обратно на скамейку, продолжая блуждать удивленными глазами по довольному лицу сестры. Элиф тихо смеялась над собственной шуткой, стирая капельки слез с уголков глаз. Игра давалась ей всегда прекрасно.
– Творческий человек, я еще и великолепная актриса, – ткнула она Пелин в локоть.
– Я убью тебя, ты ведь понимаешь?
Элиф наклонила голову в бок. Ее карие глаза блестели, пухлые губы расплылись в довольной улыбке, а черные густые брови то и дело игриво подпрыгивали вверх.
– Я прошла! – радостно уведомила Элиф и прильнула к сестре.
Пелин не стала препятствовать ей и обняла ее в ответ.
– Моя городская сумасшедшая, я рада за тебя, – улыбнулась ей Пелин.
Ей самой была незнакома такая радость от поступления: сама Пелин получила образование без какой-либо личной инициативы. Это было одно из тех направлений, куда она прошла по баллам на стипендию. Сама она не знала, о чем мечтает и кем хочет стать. Лишь бы работать, а где и кем – было не так важно. Но у Элиф была мечта. Она писала картины, она рисовала, она хотела заниматься этим и развиваться в этом. Она мечтала открыть собственную галерею где-нибудь в центре большого города. И Стамбул идеально подходил ее мечте.
На европейской части Стамбула, выше по Босфору, растянулись дорогие особняки. Они пытались спрятаться за высокими раскидистыми деревьями, но были слишком масштабными, чтобы оставаться незамеченными. Пелин и Элиф рассматривали их из окна дорогой машины, взятой Селимом напрокат вместе с водителем. Он хотел впечатлить своих коллег и, конечно, Эмира. На лице Пелин играла легкая улыбка: такая роскошь приносила ей почти осязаемое удовольствие. Элиф была менее впечатлена.
Когда их машина остановилась около четырехэтажного особняка, Пелин перестала скрывать свой восторг. Она ярко выругалась при виде открывшейся ей красоты и масштаба строения. Элиф рассмеялась над ее реакцией, Селим кинул в ее сторону недовольный взгляд. Особняк