пожалуйста, приходи без опозданий. У нас с дисциплиной очень строго.
– Конечно, Ирина Викторовна, буду, как штык.
– Посмотрим, что ты за штык, – усмехается она.
Усмехается, но беззаботности в глазах нет. Зато блеск имеется, как у дикого старательского золота. Буравит меня взглядом, сканирует с головы до ног.
– Ну ладно, Брагин. Беги. Вижу, торопишься. И вот ещё что. В нерабочее время меня лучше называть Ириной. Без отчества. Я же не учительница тебе, правда?
– Правда, – соглашаюсь, улыбаясь. – Вы, Ирина, не учительница, вы намного лучше, чем учительница.
В её глазах я замечаю мимолётную тень заинтересованности, а усмешка превращается в слегка удивлённую улыбку.
– И ты, – говорит она, чуть изогнув одну бровь, – возможно, сможешь стать чем-то лучшим, чем школьник.
Сказав это, она двигается дальше, поднимается по лестнице, уже не обращая на меня внимания.
Я выскакиваю из подъезда и на всех парах бегу в сторону бара. Надо было, чтобы Большак всё-таки подвёз поближе к месту. Вот же я конспиратор, мля… На моё счастье, когда я пробегаю мимо Горисполкома, замечаю за главпочтамтом троллейбус, идущий в мою сторону.
Проезжаю на нём две остановки, и выскочив на Кирова, бегу к «Солнечному». Лишь бы эти уроды были здесь. Я заглядываю за ширму. И они, к счастью, оказываются на месте.
– Привет акулам игорного бизнеса, – говорю я с улыбкой, стараясь, чтобы по моему виду нельзя было понять, что я взволнован и разъярён.
А я действительно разъярён. Вот же он урод. Сука! Собака моя ему понравилась. Что ещё моё он решит забрать себе? Да даже не в том дело, что моё. Это же живое существо и с ним нельзя, как с вещью. У него и психологическая травма может быть. Он испугался, естественно. Оказался в неизвестной и непонятной обстановке. Опять же, как он его схватил так быстро и беззвучно? Набросил на него сеть? Или что-то типа одеяла, чтобы не прокусить было! А может, накинул на шею удавку? Урод! Приманил, сука?
Кажется, моё появление не слишком радует молодых предпринимателей. Я замечаю некоторые признаки недовольства. Впрочем, они стараются не показать, что не особенно мне рады.
– Здорово, Бро, – кивает Каха. – Ты говорят с Пашей Цветом скорефанился?
– Да как скорефанился? Просто поговорили, шашлык поели и все дела. Быстро новости летают.
– У нас всё быстро. Сам понимаешь, город небольшой. Не Москва, как-никак. Ну чё, когда ставить будешь?
– Поставлю. Скоро начну, не будете знать, как от меня избавиться.
– Да ладно, зачем избавляться, ты ж нам деньги свои принесёшь. Треть того, что принесёшь, наша. Нормально, же?
– Нормально. Договор есть договор. Всё железно. Слушайте, пацаны, дело есть. Мне надо срочняк с Киргизом увидеться. Вот прямо позарез и прямо сейчас. А я забыл адресок его спросить, когда договаривались. Можете выручить?
– Я не знаю, – сразу заявляет Каха. – Спрашивай у Рыжего.
– Кирилл, – обращаюсь я к нему. – Ну чего? Скажешь?
Тот молчит, соображая, что ответить, а потом машет головой.
– Не. Как я могу без его разрешения? У него спрашивай.
– Блин,