мишень. Почему он вспомнил тактический приём отхода сейчас? Комната – враг? Или что-то в этой комнате стало ассоциироваться с врагом? Смотритель не знал, что думать. На это требовалось время. Хотя бы немного времени. Он стоял спиной к двери. За дверью – тыл. Медленно пятясь к двери, Виктор Ильич следил за обстановкой. В гнетущей тишине собственное дыхание казалось паровозным пыхтением. Он затаил его.
И снова вдохнул только когда оказался у лестницы.
Оглянулся на прикрытую дверь рабочих апартаментов Александра Клинова. Свет от торшера мягко струился через щель. Он не выключил освещение. Плохо. «Надо выключить», – подумал Виктор Ильич, но вместо этого чуть ли ни бегом спустился вниз.
Это не тактический приём отхода, это трусливое бегство. Трусость – гаденькое, признаться, чувство. Особенно, если признаться себе. Виктор Ильич не выпивал почти пять лет, но сейчас желание возникло настолько чёткое и чистое, что он не подумал сопротивляться.
«Подлодка» – единственный приличный бар города, который он знает. Маршрутку не пришлось ждать долго. Он сел спиной к водителю, оплатил проезд и, получая билет, заметил на тонированном окошке двери наклейку: «не хлопай!», чуть выше ещё одну: «место для удара головой». Тут его осенило. Он вспомнил, где видел фразу, которую написал.
– Тихони едут до конечной, – сказал он пустому салону.
– Где? – спросил водитель, услышав голос.
Виктор Ильич сконфуженно попросил высадить его на следующей остановке. Напиваться расхотелось.
В музей решил возвратиться пешком. Всё произошедшее казалось наваждением, надуманностью и невероятной глупостью. Безобидная ироничная картинка с воющим на луну волком, приклеенная над дверью одной из городских маршруток, однажды мимолетно вклинилась в мозг, вот такая петрушка!
– Я устал и всего лишь задремал, сев за стол, – уговаривал себя смотритель. И пока добирался до музея, успел поверить своим словам.
«Завтра понедельник. Надо выспаться», – решил Виктор Ильич, открывая дверь музея. У кого у кого, а у музея понедельник начинается во вторник. Очень кстати!
Спал отвратительно. Снившийся сон не дал покоя, но стоило пробудиться, как остатки сна растворились в солнечных лучах беспамятным облаком. Виктор Ильич ставил будильник, но, проснувшись, не отключил его… Просто созерцал потолок и ждал трезвона.
Будильник затрезвонил.
Смотритель заставил себя встать. Предстоит работа, которую он обычно выполнял за ночь. Прежде ночью работалось не в пример лучше, чем днём, и он надеялся, что одна ночь привычный график не изменит.
Комната Виктора Ильича находилась на цокольном этаже и представляла собой крохотную квартирку гостиничного типа. Спальня с окном-форточкой, кроватью, журнальным столиком и Библией на нём. Зал с тахтой, шкафом, трельяжем и двухъярусным компьютерным столом с телевизором (сверху) и ноутбуком (снизу). Третий блок жилища – гибрид кухни и прихожей с двумя дверьми, одна – в тесный санузел,