Мемуары гармонизатора мира. Посвящается внукам Алексею и Ирине и моим дочерям Даше и Анне
всю тамашнюю растительность. Из-за поредения флоры – резкого уменьшения количества растительной пищи, оттуда мигрировали многие другие животные – тем самым изменился ландшафт. Постепенная гибель парка происходила до тех пор, пока снова не запустили туда «санитаров природы» – волков.
Мэр Питера, удостоив аудиенции меня (но не отечественного режиссера-документалиста, моего друга Николая Горячкина, оставшегося ждать в холле приёмной градоначальника) как американского профессора Маршалл-центра и журналиста-международника (в момент нашей беседы мелькнула в приёмной фигура, напоминающая В.В.Путина, тогдашнего председателя Комитета по внешним связям мэрии Санкт-Петербурга) сказал, что считает «опасным симбиоз консервативной партийной номенклатуры и крайних националистов». На что я заметил, что опасность в другом симбиозе – чиновников и бандитов. И что необходимо избежать повторения одной из главных ошибок Февраля-1917 – нигилистической эйфории демократического триумфа. Вместо этого надо усиливать консервативную составляющую страны… Позже на этой тезисно-смысловой завязи возникнет за бугром наше коллективное письмо, под названием «Восстановить историческую справедливость. Обращение представителей Русского Зарубежья к Российскому парламенту в связи с 75-летием Февральской революции» [опубликовано: «Литературная Россия», 20 марта 1992, №12 (1520), с.6]. В нём преамбулой значится: «Русская эмиграция… три четверти века стремилась защищать за границей российские национально-государственные интересы и духовное призвание России». Но в глазах Анатолия Александровича сквозило другое: страх за свою жизнь и решимость нейтрализовать оппозицию. Ему удалось вывести из игры военного коменданта города, главу местного ГКЧП генерал-полковника Виктора Самсонова и блокировать указы ГКЧП на территории Санкт-Петербурга. Генералу Самсонову ничего не оставалось, как самому остановить десантную дивизию, которая шла в Питер из Пскова для осуществления введения режима военного положения и охраны общественного порядка. Над консервативно-ценностным большинством русского народа восторжествовало прозападное правое либертарианство – максимизация личных и экономических свобод при минимизации влияния государства на жизнь общества. Но либертарианский крен в управлении страной ныне самовыпрямляется в горниле СВО. Как говорил немецкий полководец Хельмут фон Мольтке, «план работает до первого контакта с врагом» («no plan survives first contact with the enemy»). План Собчака годился до СВО. Обожженное войной воинство и оживший нутряной патриотизм социума требуют кардинальной смены общественных вех. И на мякине внешнего прихорашивания системы – уже не проведёшь обожженных войной и «дующих на воду».
Не ошибся я в прогнозе, заверив тогда своего питерского интервьюера Алену Кравцову, что сдержанно-настороженная у российского большинства «прежняя концепция врага безусловно сохранится». Ибо не верил