в более «деловые»?
– Серёженька, ты как? Вчера к тебе приходила, ты спал. Баба Надя сказала, что как привели тебя, так и спишь. Голова как? – спросила она, приложив руку к моему лбу и осматривая шишку. – Большая такая! Болит?
«Чешется! Там такой рог вылез, который, конечно, болеть не может!», – подумал я. Её руки пахли сладким ароматом ванили. Так приятно, когда тебя жалеет девушка. Иногда хочется дать себе слабину.
– Пошли на место, звонок же скоро, – сказала Аня и потащила на средний ряд за парту.
Дипломат поставил рядом и стал осматривать интерьер аудитории. Моë зрение зацепилось за огромный транспарант над чёрной доской: «Комсомолец, имя крепи делами своими!». По всему классу развешаны портреты великих математиков и партийных руководителей. Плакаты с формулами и теоремами выглядят, как новые.
– Ты чего не раскладываешься? Сейчас же ГПС придёт. Он не любит, когда не готовы к уроку.
– А это что такое, ГПС? – спросил я, пытаясь подобрать хоть какие-то слова под эту аббревиатуру, но фантазии не хватало.
– Хорошо ты вчера ударился. Григорий Павлович – учитель геометрии. Он очень не любит, когда на столе порядок отсутствует.
В этот момент новые воспоминания включились в работу и напомнили, что ГПС – «где порядок на столе?» Эту фразу учитель алгебры и геометрии повторял за урок множество раз, вот и приклеилось к нему прозвище.
– Серëж, а что там с самолётом? Сильно ты его разломал?
– Чего!? – вскрикнул я.
Глава 4
Мой первый день в новой школе казался мне таким длинным и скучным. Перед началом экзаменов учителя больше времени уделяют наставлениям: готовьтесь, повторяйте, вспоминайте, подучите, ну и всё в этом роде.
Один из моих старых знакомых сказал бы по этому поводу: «Всё знать невозможно, а половину не имеет смысла».
Краснова рассказала о произошедшем вчера на аэродроме, а Мишка на перемене объяснил всё более авиационным языком.
– Скорость не выдержал, раскачал самолёт сильно. При подходе к земле ты, видимо, отдал ручку от себя и пропахал грунт. Хорошо, что перед этим скорость хоть смог погасить, – объяснял он мне в столовой после третьего урока. – Со стороны ужасно смотрелось. Ты вроде неплохо летал до этого.
– И что теперь? – спросил я, ожидая, что по мою душу уже отправили комиссию. Обязуют теперь меня возмещать ущерб. С такими зарплатами в этом периоде нашей страны работать буду долго. Ещё и на следующую жизнь непогашенная задолженность перейдёт. В другое тело отправят, и буду расплачиваться за косяк моего предшественника.
– Теперь нашему Як-18 кранты. Курин сказал, что больше тебя одного не пустит в кабину.
Ну, ты, Родин, и рукозад! Всё больше убеждаюсь, что пацан невезучий от слова «совсем». Такому в авиацию лучше не идти. Хотя, есть ли у меня право так рассуждать. Меня самого-то с третьего курса выперли за драку. Ну, я-то балбес, а этот… Теперь Сергей Родин – это я. Значит, будем как-то выправлять положение. Пока, конечно, не разбудят