– скорейший способ убиться. Но по сравнению с тем, что я увидела на потолке, это была сущая мелочь.
Там, возле люстр, безвольно болтались приглашенные на церемонию гости. Их тела оказались туго обмотаны липкими белыми нитями – кажется, паутиной, которая теперь была абсолютно везде, – и покачивались, похожие на большие перевернутые коконы.
Я прижалась спиной к колонне и обессиленно сползла вниз. Крик ужаса застрял в горле где-то на полпути, но так и не вырвался наружу.
Все, что мне хотелось сейчас сделать, – это закрыть уши руками и зажмуриться. Успокаивать себя тем, что происходящее – всего лишь дурной сон, и скоро я выйду из него, нужно только проснуться.
Но время шло, а я не просыпалась. Вместо того чтобы отвернуться, мой взгляд снова и снова растерянно блуждал по коконам, свисавшим с потолка. Не заперт ли в них кто-нибудь из членов правящей семьи? Отец? Эльрисс? Эледир?
Я не знала, и от этого незнания становилось еще страшнее. Мне даже казалось, что я начинаю слышать приглушенные голоса, доносящиеся откуда-то изнутри этих бесформенных масс.
Некоторые из приглашенных оставались лежать кто на полу, кто на столах. Они вздыхали и охали, делая попытки подняться на ноги, но у них ничего не получалось. А меня охватил такой сильный страх, что я не смогла бы сделать и шага в их сторону, даже если бы захотела помочь.
Вдруг все пауки, ползавшие по комнате, как один изменили направление движения и устремились в самый центр помещения. Насекомые сгрудились, засуетились, запрыгали друг другу на спины, образовывая из этой живой, пищащей черной массы две высокие человекоподобные фигуры.
А потом… потом они словно слились в единое целое. Превратились в два сплошных пятна, которые вскоре впитались в камзолы двух неизвестных мужчин, неведомым образом появившихся на месте пауков.
Колющая боль в ноге привела меня в чувство, и я тут же спряталась за обратную сторону колонны, молясь, чтобы никто из них не успел меня заметить. Страх, конечно, мешал мне соображать, но не надо было быть слишком умной, чтобы понять, что именно эти двое заварили кашу и теперь наслаждаются зрелищем.
Первый мужчина, чуть ближе ко мне, выглядел так, будто ему действительно было весело: черные локоны беспорядочно взъерошены, растрепаны, большие глаза с угольными белками и чуть светящимися белыми зрачками на лице с широкими скулами распахнуты, как у сбежавшего из лазарета душевнобольного, а на полных бледных губах, слегка алеющих посередине – нездоровая ухмылка до самых ушей. Даже не ухмылка… оскал. Оскал бешеного зверя, которого запустили в клетку с запертыми внутри птицами и приказали разорвать их на куски.
А вот второй, намного выше своего напарника, выглядел гораздо спокойнее: капюшон с серебряными узорами был накинут на плечи и покрывал голову, длинные черные волосы свисали до самой груди. Его кожа казалась болезненно-белой, почти светло-серого оттенка. На овальном лице с высокими скулами, испещренном длинными темными трещинами, точно татуировками,