непонятно – уточнять.
Они явно задыхаются, но останавливаться он не собирается. До тех пор, пока девушки не теряют сознание, а после один его жест – и магия распахивает двери.
– Этих двоих на порку, – произносит он заглянувшему гардиану. – Ко мне никого не пускать.
Мужчина кивает. Служанок выносят, двери закрываются. После чего Михаил снова поворачивается ко мне. Солнце из кабинета уже ушло, и теперь его пряди чернее черного, а то самое серебро в волосах – так о него можно порезаться, как о леску. Он смотрит на меня сверху вниз, но ладонь на шее становится менее жесткой. Он даже скользит кончиками пальцев по позвонкам, словно собирается их пересчитать.
– Понравился такой образ? – интересуется хищно, кивает на гору выпавших из рук девушек шпилек и драгоценности. – Отвечай.
– Нет, – говорю честно. Поднимаю взгляд и ударяюсь о волну мутящей силы, но выдерживаю.
– Хорошо, – произносит Михаил. – Тогда раздевайся. Снимай это бездново платье.
Под «бездновым» платьем только нижнее. Белья на меня не нашли, и сама мысль о том, чтобы обнажиться перед мужчиной, вводит меня в ступор. Это платье – оно же прозрачное, почти, там все просвечивает.
– Не заставляй меня повторять, Алина.
– Зачем вам девка, которой даже в академии учиться – только зря время терять?
Дерзость? Несомненно, но понимаю я это только после того, как уже все сказала.
Как ни странно, Михаил усмехается.
– Обиделась? Зря. Девке в самом деле ни к чему учеба, – он пропускает пряди моих волос между пальцев, – особенно такой как ты. Ты красивая, Алина, очень красивая. Учиться тебе может и нужно, но совсем другому.
Он отпускает мою шею и скользит пальцами теперь уже по моим губам. Нажимает жестко, раскрывая их. Этим жестом все сказано: Михаил привык брать все, что хочет, и я не исключение.
– Ну а то, что при всех сказал, так это потому, что ты меня разозлила. Не люблю, когда другие лапают мою собственность. – Это уже прозвучало холодно, а еще опасно. Очень опасно. – Но довольно разговоров. Я сказал: раздевайся.
Я не могу.
Эта мысль бьется в моей голове, как огненная бабочка, а еще, вместе с ней – мысли об отце, о сестре, о брате. Что будет с ними, вздумай я сейчас проявить характер? Да и стоит ли мой характер жизни, безопасности моих близких.
Под тяжелым, обжигающим взглядом Михаила, руки тоже кажутся тяжелыми.
– Кто такая Ольга?
– Что ты сказала? – Верховный сощуривается, но даже сквозь этот прищур в его глазах бьется его магия и раздражение. Ноздри расходятся, словно принюхивается хищный зверь. А я думаю: может, он меня просто убьет? На месте, за дерзость. Марика и Юрал позаботятся о семье, они их не бросят. А там и брат с сестрой подрастут.
Малодушно? Может быть так. Но лучше уж так, чем бесчестие.
– Я спросила, кто такая Ольга.
Какое-то время бестиар смотрит на меня, и я не могу понять, о чем он сейчас думает? Как лучше меня прихлопнуть? Отправить на порку, потом прихлопнуть? Или что?
– Смелая, –