ответила она тем же монотонным голосом, каким разговаривала с ним на протяжении многих лет, на корню пресекая боль.
Она закончила звонок, пока отец не успел сказать что-то еще, хотя он и так не стал бы этого делать, и бодрым шагом пошла к машине. Нет. Отец ничего не обсуждал и ни о чем не спорил. Он просто принимал решения. А значит, за ней будет хвост.
Сев за руль, Морана завела двигатель и выехала с подъездной аллеи. Ее любимая малышка мурлыкала под ее контролем, пока Морана вела машину через огромные ворота. Когда дом остался позади, она бросила взгляд в зеркало заднего вида. Как и подозревала, за ней выехал черный маслкар.
По венам понеслось нечто сродни раздражению. Она на протяжении многих лет отказывалась от защиты и ускользала от охранников. Уже стала в этом экспертом, и все равно отец не прекращал попытки установить за ней наблюдение.
Ловко перестраиваясь в потоке машин, Морана вдавила педаль газа в пол и всем телом прочувствовала скорость, пока проносилась мимо другого транспорта. Кругом сигналили мотоциклы и автомобили, прохладный воздух кондиционера спасал кожу от испарины, даже когда адреналин хлынул в кровь. Она знала, что люди отца попытаются ее нагнать, но им это не удастся, потому что поймать Морану Виталио, когда она этого не хотела, было под силу очень и очень немногим.
А еще именно по этой причине она ненавидела Тристана Кейна.
Потому что ему всегда удавалось поставить ее в невыгодное положение, в котором ей вовсе не хотелось оказываться; загонять ее в ситуации, которые лишь подчеркивали, какой властью он обладал и над своим, и над ее телом, тогда как она пыталась завоевать эту власть.
Морана стиснула зубы, когда ее мысли невольно унеслись к Тристану Кейну. Снова.
Она выбросила события двухдневной давности из головы и поклялась больше никогда о них не думать. Потому что та размазня, что стояла посреди комнаты с его кровью на руке, та безвольная груда конечностей, неспособная даже сделать вдох от замешательства, – это вовсе не она. Морана Виталио не ведет себя как жалкая девчонка, которой сделали одолжение. Морана Виталио не показывает свои слабости никому, кроме себя самой. Морана Виталио не подставляет свое самое уязвимое место тому, кто целился прямо в него.
Она выросла среди акул и научилась не проливать собственную кровь.
Но она ненавидела его за то, что он пролил свою. За то, что застал ее врасплох. За то, что совершил нечто, чего она никак от него не ожидала. За то, что заставил ее вести себя не как Морана Виталио, а как кто-то другой. И ей было невыносимо признавать, что облегчение, какое она ожидала почувствовать от выставленного ей же условия, было уничтожено каплями крови, и она не знала почему. Она даже не хотела в этом разбираться. Этот эпизод своей жизни она бы с радостью оставила в прошлом.
Повернув налево в сторону клуба, Морана покачала головой и прогнала все мысли прочь, чтобы сосредоточиться на предстоящей встрече и насладиться первым походом в клуб, насколько это было возможно. Она совсем не хотела напиваться