девушек, впервые представлявшихся ко двору и, разумеется, к молодой королеве, возымел свой эффект. С тех пор Вивьен и стала обращаться к атрибутике царской власти и аристократичности, к традиционным мотивам и истории – начиная от футболок с надписью «Боже, храни королеву» до коллекций «Харрис-твид» («Harris Tweed») и «Англомания» и державы на логотипе ее компании. На фоне тусклой серости Великобритании времен жесткой экономии коронация запомнилась взрывом ярких красок. И кроме того, во время церемонии все внимание было приковано к нарядам, к самой церемонии и к королеве. Так что взгляд Вивьен неизбежно должен был преломиться под определенным углом, а благодаря коронации образ и метафора, которые прежде уже возникли в ее голове, теперь прочно в ней обосновались: родиться в Англии и быть женщиной – нечто особенное.
«Примерно в это время в моей жизни произошли большие изменения. Из моей начальной школы сдавали вступительный экзамен в среднюю школу восемь детей-ровесников. За год до коронации шестеро из нас – все девочки – успешно сдали экзамены. Мы переехали из Миллбрука, из наших коттеджей, и год жили в новом муниципальном жилом доме в Холлингворте, а потом переселились в Тинтуисл: мои родители накопили денег, купили Тинтуислское почтовое отделение и стали почтмейстерами.
Тинтуисл находился посередине между Хайдом и Глоссопом, где были средние школы. Одно и то же расстояние на автобусе. Раньше местные дети ходили в школу в Хайде. Но за год до того, как я поступила, две девочки чуть постарше меня выбрали Глоссоп и попали туда, вот и я пошла по их стопам. Одна из них была первой ученицей в своем классе, а другая – второй во всей школе, так что на нас тоже возлагались большие надежды. Но вот какая штука: хотя те девочки и были очень смышлеными, они бросили школу в пятнадцать лет и устроились работать на хлопкопрядильную фабрику, причем обе – умницы, очень сообразительные, прекрасные ученицы. Даже они ушли. Там, где я росла, девочки постоянно так поступали. Новая директриса чего только ни делала, чтобы убедить их доучиться. А они все равно бросали школу. Мы толком не знали, чем хотели бы заниматься. Но в какой-то момент я поняла, что очень хорошо рисую, мне нравится искусство, и у меня постепенно появилась мысль когда-нибудь пойти в художественную школу.
Когда я поступила в среднюю школу, то надеялась, что у меня появится верная подруга, как та, о которой я читала в подростковых романах, и что мы будем бесконечно преданы друг другу. И мне казалось, что я такую подругу нашла, что это Джулия, но она предпочла дружить с другой девочкой. Как же я горевала! Перестала страдать, только когда начала встречаться с мальчиками. В пятнадцать лет я была еще ужасно глупенькой, в свободное время еще играла в детские игры, и все отличие от маленьких детей состояло в том, что в пятнадцать мы уже носили юбку-карандаш, белые носки и бархатные туфли для танцев. А еще мы осмеливались не носить хвост прямо на макушке, как маленькие девочки, а завязывать хвостик высоко на затылке, как у Эны Портер, девочки старше и бойчее нас, и нам говорили: «Опустите хвост на три дюйма