на курсы водителей и начал работать шофером.
1957 … 1958
Вновь призван на срочную службу, вернулся к работе инструктором служебной собаки в Печорлаге. Через год уволен в запас по сокращению штатов.
Работал шофером.
Живет в Печоре.
Я с Кубани, когда война началась, мне 17 с половиной лет было, а вот нужно для родины, и пошел на войну.
Ростом я был метр 35, весом 32 килограмма. Винтовка выше, чем я. Какое мне оружие давать? Дали автомат. Пол-Украины прошел. Меня бьют, убивают, а я целый. Наверное, что малый. Шустрый, шустрее, чем пуля летит. Войну я кончил в Германии, город Вальденбург.
После войны наш полк расформировали, нас назад отогнали, на родину. Меня оставили в армии. Рассказали: так и так, вы будете сопровождать эшелон арестованных. Конвойные войска.
Сырая собака
Посадили нас 50 человек в поезд с заключенными. Едем, едем… На третий день спрашиваю: куда везете? «В Печору, куда!» Заключенных взяли на пересыльный пункт, нас оставили в вагонах жить. Потом приходят офицеры, говорят: так и так, по распоряжению начальства вы остаетесь в Печоре служить.
Ну, служить так служить. И отправился я в Печору: первый взвод, 14-й карьер.
Поставили меня на вышку. Четыре часа стоишь, мерзнешь, чечетку отплясываешь. Послужил я полгода, думаю: о, это дело дурное, ну его. А тут приезжает с Печоры инструктор сэ-рэ-сэ, служебно-разыскной собаки. Я посмотрел, как он… Сам себе хозяин, собакой занимается, никому ничего не подчинен, с заключенными общается, ловит за побег. Мне понравилась эта служба. И я пошел в собачные начальники.
Учили меня девять месяцев в Княж-Погосте. Дали собаку Салют, сырую. Когда собаке девять месяцев, считается, что она взрослая, а раньше – сырая. Мы как-то сдружились с ним.
Иван Гайдук, 1945
Салют у меня был злой, суровый, сильнее, чем я. Сангвиник. Есть типы людей и типы собак. Не типы, типусы, это греческое слово, необидное. Так вот он по типусу сангвиник – и я сангвиник. Я хоть годами был малый, но проворный и находчивый.
Тренировать надо в основном на следовую работу и на обыск местности. Выделяли мне помощника-солдата, закапывали. Ну, не в земле: ямку выкопают, ветками прикроют, замаскируют. Участок, где его схорóнили, я делю на квадраты 10 на 10 метров. И слежу за собакой, за поведением. Завиляла хвостом – ааа! Значит, что-то такое нашел. Иду туда с ним на поводке. Без поводка нельзя, навалится, и никто солдату не поможет. А это уже минус инструктору. И вообще могут судить.
Я имею три задержания (заключенных, совершивших попытку побега. – Авт.). Один раз заключенного догнал. Он недалеко, километров 15 ушел. Мне дали еще двух человек. Если бы бежал вооруженный – дали бы больше, но все невооруженные бегали.
И вот догоняем по следу. Я – выстрел вверх:
– Стой!
Он видит, что некуда ему деваться.
– Сдаюся, сдаюся!
Упал. Ну, я подошел. Бойцы (мне нельзя) сделали ему обыск, нет ли ножа или заточки, и сдали обратно на колонну. Я получил поощрение. А собака ничего не получила, у собаки и так хороший паек.
Другой раз вызвали на побег в Джентуй, это