в муках, будто приходит в движение разлаженный, проржавевший механизм. По утрам колесо шестеренки страгивается с лязгом и скрежетом, сточенными зубьями упираясь в пазы, напрягаясь и стеная. Заедая на наростах ржавчины и хрипя, шаг за шагом толкает себя сквозь время, минута за минутой, час за часом, перетирая воспаленными деснами пресную похлебку бытия. День тянется бесконечно долго. Шестеренку наполняет сознание собственной ненужности и ничтожности в тисках огромного Завода. Исчезнешь – никто и не заметит. Так проходит еще один день в мире, где отдельно взятый человек становится все менее значим. Для сотрудника – день жизни. Для Завода – оборот шестеренки.
А этот день, между тем, только начинается. Настроение паршивое, нервы натянуты уже с утра, и до отбоя – пол суток.
В операторную вбежала Лера, переводчик ночной смены: волнистые локоны цвета воронова крыла, агатовые глаза, улыбка.
– Привет, Витенька! Приятного аппетита! – она чмокнула меня в щеку и положила пред клавиатурой половинку «Сникерса».
– Превед и тебе, Лерчик.
– Как вчера вечер прошел? Гуля-яли небось, редиски, а я тут, сижу, понимаешь, одна, всеми покинутая и забытая… Вот… – она коротко вздохнула и обиженно выпятила нижнюю губку.
– Ой, Лер… лучше бы я вчера помер.
– Опять за свое! Хватит уже тоску нагонять, пессимист, блин!
– Ладно, ладно, исправлюсь. Что там у тебя? Дали, поди, прикурить?
– Ой, и не говори! Всю ночь турбину пускали, носились, как сумасшедшие. Слушай, ты не обижайся, но я ночной отчет так и не успела перевести. Сделаешь, а? Только надо прямо сейчас, до собрания, чтобы дневная смена продолжила.
– ОК, you bet.
– Ну, ты не обижайся?
– Валерия, на Вас – никогда! Не волнуйся, сейчас сразу и начну.
– Ну, лана, мой хороший, тада я побежала. Не раскисай тут! – и она упорхнула из операторной. Мужики проводили ее долгими взглядами.
Молодец, Лерчик, – подумал я. – Наш Андрей в надежных руках.
Андрей – сменщик Руслана, и в недалеком будущем супруг Леры, человек душевный и позитивный, но увидев его впервые, – мрачного бородатого викинга в татуировках, – испытываешь вполне понятную робость.
Работа
День начался с собрания: важные лица. Бейджи на ленточках. Ощущение вселенской важности каждого сказанного слова.
Конечно, ни одно собрание не начнется, пока не будет оплачена дань технике безопасности. Слово взял иностранный консультант с благородными сединами, в белой джинсовой рубашке и джинсах с широким ковбойским ремнем. Он вопросительно посмотрел на меня, я кивнул в ответ: "Начинаем".
Начал консультант с того, что со значительным видом сообщил, что осень заканчивается и близится зима.
Присутствующие согласно закивали и стали оглядываться, словно желая убедиться, что сосед ничего не упустил: наступает зима.
Зима, также как весна, осень и лето, полна опасностей (опасных факторов, как он выразился): снег, туман, гололед, "низкие