особенно, – ответил он. – Не сомневаюсь, вы слышали о «Шугар интерест». Крупные сахарные плантаторы сформировали группу для влияния на лондонский парламент. Они несметно богаты, так что могут себе это позволить. Заседают с друзьями в легислатуре, других членов парламента уламывают или подкупают. Система достигает высших кругов. И это лоббирование парламента, как можно назвать сию деятельность, завершилось полным успехом. В течение последних двух лет, когда торговля сахаром пошла на спад, британский парламент принял две меры в ее поддержку. Главной является ромовое довольствие. Каждому человеку, кто служит в британском флоте, отныне причитается полпинты рома в день. Не знаю, во сколько это обходится правительству, но если взять весь флот и прикинуть на год, то рома получается необычайно много – а следовательно, и мелассы[20] с плантаций. – Он улыбнулся. – И их спасение не только в ромовом довольствии, но и в том, что это спасение навеки. Матрос, если наделить его правом на ром, уже не отлипнет. Отнимете ром – и получите бунт. Этого мало: по мере того как растет флот, увеличивается и ромовое довольствие, а с ним и состояние плантаторов. Так что, мисс Кейт, на деле оказывается, что альфой и омегой Нью-Йорка является английское общество «Шугар интерест».
Кейт взглянула на отца. Она знала, что ему не могло прийтись по душе циничное употребление библейского выражения, хотя втайне порадовалась грубой откровенности купеческого ума.
– Сэр, вы упомянули вторую меру, – напомнила она.
– Да. Акт о мелассе. В нем сказано, что мы имеем право приобретать мелассу только у английских торговцев и с английских кораблей. Это оставляет ее в высокой цене и защищает английских плантаторов. Мне это не очень нравится, потому что я тоже произвожу ром здесь, в Нью-Йорке. Если бы разрешили, – пожал он плечами, – то у французов я покупал бы мелассу дешевле.
Теперь решил подать голос Джон Мастер.
– Правда, так мы и делаем, – ухмыльнулся он, повернувшись к Кейт. – Берем мелассу у французов подальше от порта и ввозим контрабандой. Конечно, это незаконно, но отец все равно так делает. Я тоже хожу на такие вылазки, – заверил он ее не без некоторой гордости.
Хозяин раздосадованно взглянул на сына.
– Хватит, Джон! – сказал он громко. – Сейчас нам всем не терпится узнать мнение моего кузена о завтрашнем суде. – Он отвесил Элиоту поклон.
Элиот Мастер уставился в стол. Правду сказать, он испытал облегчение. До прихода в сей дом его тайный ужас сводился к тому, что дочери полюбится красавец-кузен. Однако, увидев, что юноша прихорошился, и осознав, что тот унаследует куда большее состояние, чем его собственное в Бостоне, он встал перед непростым выбором: какие бы чувства ни питал он к этим ньюйоркцам с их бизнесом, имеет ли он право отказать Кейт, если та и правда захочет выйти за такого богатого родственника? И до сих пор боролся с собой. Но этот мальчик глупой выходкой взял и выставил свое семейство в истинном свете. Они не только работорговцы, но и контрабандисты.