не потеряв ни единой частицы своего тела, – из области сказок. Я словно вижу себя со стороны. Надо же, я не в облачении жреца. Чёрный костюм, котелок, ботинки – обычная одежда жителя Урадзиосутоку на время рабочего дня. Зонтик из бумаги бережёт лицо от лучей палящего солнца. Официантка в одежде гейши цокает гэта, сгибается в поклоне.
– Ирасяй… что-нибудь ещё желаете заказать, благословенный сюдзин?[25]
– Данке шён, – слабо машу я ей рукой. – Просто… вот это…
– Якитори сейчас будут, – угодливо кивает она. – В лучшем виде, с соевым соусом. Сакэ нагреваем на медленном огне, стараемся. Гомэн кудасай, хочу предложить одну вещь…
Она согнулась к моему уху, обдав свежим ароматом утренних хризантем.
– Самогонка имеется, своя, – вкрадчиво шепчет гейша. – Чистейшая, как слеза.
– Неси, – точно таким же тоном соглашаюсь я. – Капуста квашеная есть?
– Сделаем, миленький… под фунчозу замаскируем, нехристи не разнюхают.
Разрумянившись, официантка исчезает на кухне, под вывеской с иероглифами.
Ну, надо же… Урадзиосутоку захвачен японцами 10 сентября 1941-го, после официального вступления Ниппона в войну. Прошло семьдесят лет, и от того мегаполиса, частично кайзеровского и частично большевистского, практически ничего не осталось. Первым делом японцы восстановили тут Республику Приамурье[26], даже вызвали из эмиграции прежних белогвардейских правителей – купцов Меркуловых. Однако уже через год решили: такой лакомый кусочек должен быть в составе Ниппон коку. Теперь Урадзиосутоку – это чисто японский город, поделённый на строгие квадраты, как на острове Карафуто, и сплошь застроенный типовыми серыми и белыми зданиями – с загнутыми краями крыш, чтобы могли селиться ласточки. Улицы тонут в цветущих ветвях сакуры – пластиковой, конечно, ибо дикая вишня не сдурела, чтобы цвести в это время года. Светятся иероглифы на лавочках японцев, разложивших сушить щупальца кальмаров. Слышны визгливые крики торгашей, расхваливающих товар на рыбном рынке у пристани. С омерзением рассматриваю васаби на тарелочке. Где же мой самогон?!
Сакура цветёт повсюду,
Голову хрень поглотила,
Хочется выпить бухла.
Строчки в голове сами собой сложились в трёхстишие, хокку. Кафе «Нагасаки» – уютные беседки в стиле буддийского храма на высоком холме. Отсюда отлично видна бухта, где плавают чудо-кораблики с красными бумажными парусами, кажется, в Китае их называют «джонки». Я смутно помню: недавно мы шли вверх по улице Спокойного Дракона. С крыш свисали разноцветные фонарики с иероглифами, а улыбчивые продавцы в кимоно, высовываясь навстречу из лавочек, кланялись и кричали: «Окаэри насай!»[27] Город поглощён японской культурой, но не полностью. Лютеранскую кирху, костёл Богородицы и арку Цесаревича власти оставили как экзотику – рядом обожают фотографироваться