пользовался тобой. Вот и все.
Митя посмеивается:
– А она говорит: ну и пользуйся дальше?
– Почти. Сказала: ты, говорит, сволочь, конечно, но что делать, если вы все такие? Ты надеялся, я все вытерплю? Нет, пошел к черту. Только не сейчас, давай я привыкну к этой мысли, а пока недельку еще вместе побудем. Вроде того, попрощаемся. Ладно, я согласился. Неделька, другая, третья. Она так себя ведет, будто ничего не было. А я ей опять цветочки тащу и вообще. Даже еще ласковей стал. И однажды четко понял, что еще немного – и все. Я ее обманывал, а начну и себя обманывать. И сам себе поверю. И малодушно сбежал. В Москву. Поступил, учился, работал, сам себя обеспечивал.
– Ты рассказывал. Герой.
– Надоели папины байки?
– А она за тобой не поехала?
– Нет.
– Повезло. Другая бы догнала и вернула.
– Считаешь, что со мной так можно?
– А то нет?
Досадно.
Досадно, что мой сын думает так обо мне.
То есть может так подумать.
То есть я предполагаю, что он может так подумать.
Значит, я заранее сдался?
Нет.
Вера поймет, что совершила ошибку. Надо с ней просто нормально поговорить. Мы же нормально так и не поговорили.
Надо встретиться и поговорить.
«Бибирево»
Я спускался на эскалаторе и пытался начать мысленный разговор с Верой.
– Послушай, – скажу я ей.
…
Но для этого нужно встретиться. По телефону она говорить не хочет, на письма и сообщения не отвечает или отвечает фразой, которая могла бы стать sms-шаблоном: «Это отдельный разговор». Я пробовал, когда приходил гулять с Митей, она обрывала:
– Не при ребенке.
– Путь в своем комнате побудет.
– Ты по нему не соскучился? Не хочешь его видеть?
– Нам нужно десять минут.
– В десять минут ты не уложишься.
– Хорошо пойдем гулять в месте. Он будет на площадке, а мы поговорим.
– А кто будет за ним следить? Или ты с ним так и гуляешь? Он на площадке, ты на телефоне?
– На самом деле можно и при нем. В обтекаемой форме.
– Он уже все понимает.
Не поспоришь.
Неважно. Все равно рано или поздно я найду возможность остаться с ней наедине. И скажу:
– Послушай…
А она тут же:
– Я знаю все, что ты собираешься сказать. Не надо мучить меня и себя. Все решено, Митя.
Или скажет:
– Все решено, Дмитрий.
Если скажет «Митя», то, на самом деле, ничего не решено.
Если скажет «Дмитрий» —
– ну и что?
Она может так сказать нарочно. Для официальности как бы. Значит, все равно ничего не решено. Так что неважно, как она меня назовет.
Я скажу:
– Я не хочу никого мучить. Я просто хочу понять.
Нет, не пойдет.
«Хочу понять» – слабая позиция. Мой отдел как раз занимается