не обращать внимания на руки незнакомца, колдующие над моим телом. Его длинные пальцы мягко прижимали бумагу с эскизом к моей нежной коже. Гель для переноса изображения приятно холодил бедро. До сознания доносились звуки, подчеркивающие необратимость того, что я собиралась совершить: скрежет латексных перчаток, шуршание блистеров с носиками для игл, щелчок фиксации одной из них на машинке, постукивание пальцев по баночкам с краской. Неожиданным резким движением мужчина расстегнул мои джинсы и потянул их вниз.
– Эй, что ты делаешь? – запротестовала я.
– Расслабься, мне нужно больше места, – проговорил он. – Закрой глаза и получай удовольствие.
Холодный металл, издающий жуткий писк, смешивающийся с музыкой и голосами, коснулся моей кожи. Будучи обладательницей низкого болевого порога, я вскрикнула. Из глаз потекли слезы.
– Тише, лапуля, сейчас привыкнешь.
Глубоко дыша, я ощущала, как медленно парень прорисовывает контур неизвестного мне изображения, бережно и не торопясь, удаляет излишки краски ватным диском. Иногда он привставал и осматривал работу, повернув голову на бок. На секунду мне показалось, что вокруг никого нет, существовали только я, он и назойливо жужжащая машинка. Через некоторое время я уловила, что парень поменял инструмент. Ощущения также стали иными: частота удара иглой значительно снизилась. Я поняла, что рисунок начал закрашиваться. Методичными, точными движениями инструмент жалил тело, украшая его новыми линиями. Я не заметила, чтобы парень доставал много цветов или смешивал несколько. Значит, тату, скорее всего, будет просто черной. Через слегка приоткрытые веки я посмотрела на своего мучителя. Лицо его стало суровым, сосредоточенным. Я не ожидала такого ответственного отношения к работе в ночном клубе.
Мне показалось, что прошла вечность, прежде чем мужчина порывисто отложил машинку, встал, протер влажной салфеткой пульсирующий болью участок кожи и внезапно улыбнулся. Он молча помог мне приподняться, придерживая кончиками пальцев за спину. В ушах звенело, сердце бешено колотилось, страх пульсировал в висках. Я наклонила голову. Первое, что бросилось в глаза – цвет. Татуировка была вовсе не черной, как я подумала, а красной. Яркий алый цвет заливал мое бедро, поднимаясь выше. На меня смотрела тигрица. Тело зверя, гибкое и напряженное, как будто готовилось к атаке. Хищница замерла, выставив одну лапу перед другой, она уже видела добычу, оставалось только поймать ее. Хвост дугой огибал мои ребра, глаза животного смотрели на меня, излучая мудрость и спокойствие.
– Она замечательная, – выдохнула я.
Создатель этого шедевра взял со стойки полароид и, приблизив объектив к тату, сфотографировал. Затем он выдавил на руку немного геля и аккуратно, будто прикасался к самой хрупкой в мире статуэтке, нанес его на изображение, потом затянул поверхность татуировки пленкой и закрепил ее пластырем. Такая работа, должно быть, стоила целое состояние.
– Сколько с меня?
– Я работаю бесплатно.
Я весьма удивилась, но настаивать не стала. Встав и приведя себя в порядок, я решила