в нее пустую надежду? Реми, столь хорошо знакомый ей, не стал бы так поступать.
– Ты тронулся умом, если считаешь, что можешь тягаться с церковью и королевским бастардом.
Дверь, ведущая в камеры, снова протяжно заскрипела. Ленивые шаги стражника раздавались все ближе.
– Да, должно быть, ты права. Я спятил, – громко отозвался Реми, медленно отстраняясь от нее.
Еще никогда в жизни ей не было столь страшно.
– Прости, – Мириам вцепилась в прутья, отрезавшие ее от той жизни, что ей предстояло бы пройти.
– Я поклялся перед тобой и теперь хочу, чтобы ты тоже пообещала мне кое-что.
– Все, что угодно. Ты знаешь. Все, что угодно, пока я жива.
– Пообещай, мне, что не станешь держать на меня зла, – и снова этот взгляд, что так напугал ее.
– Что ты задумал? – сердце Мириам затрепетало в груди испуганной птицей, предчувствуя недоброе.
Реми поднес палец к губам, призывая ее замолчать.
– Северянин, Тьма раздери его душу, повелел передать, что твое время вышло, – проворчал караульный, появившийся в дверном проеме. Одной монеты оказалось недостаточно, чтобы смерить его сварливость.
– Я клянусь, – выпалила Мириам, бездумно и порывисто, пока Реми не успел покинуть ее навсегда. Она не могла отказать ему в последней просьбе, оставить его в одиночестве с сожалениями и разъедающим чувством вины. Они были рядом, шли плечом к плечу с того самого времени как пустились в бега, преодолевая голод и отчаяние, не впуская никого в свой обвенчанный несчастьями союз. Теперь он оставался один и Мириам от этого было даже горше, чем от предстоящей казни, от того наказания, заслуженного одним лишь тем, что в ночь ее рождения с неба наверняка падали звезды, оставляя за собой пылающие хвосты.
– Проваливай! Я не хочу быть вздернутым на виселице из-за вас!
– А теперь уходи, – Мириам отвернулась от Реми, застывшего с грустной улыбкой на губах. – Уходи и проживи такую жизнь, чтобы я, наблюдая за тобой с небес, осталась довольна.
Он покинул ее, и она не стала смотреть ему вслед.
– Зачем ты пришел? – бросила Мириам куда-то в пустоту, но тут же осеклась. Отныне и навсегда ее больше никто не услышит. Тот, кому это удавалось, исчез, напоследок оставив ей ворох неразрешимых вопросов.
Что у тебя на душе, мой друг?
Кто этот северянин, мой брат?
Как ты отыскал меня, мальчик с печальным лицом?
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ВОЛЧЬЯ ШКУРА И ВЕДЬМА
Улицы Меццы, Руаль
Ее привезли на мост в клетке для скота, запряженной старой клячей. Впереди шел пастор, вещающий о великой Тьме и черных душах, ищущих избавления. За повозкой двигалась целая процессия праздных зевак. Это был конец торговой недели, и город кишел пришлыми со всего Руаля. Весть о казни юной ведьмы разлетелась по округе задолго до этого дня, и каждый благочестивый горожанин считал чуть ли не своим долгом присоединиться к шумной ликующей толпе. Кто-то бил в барабан, обтянутый кожей, тем самым безнадежно