ещё ярче.
Седка была брезгливая, и, если ей давали откушенное печенье или яблоко, она его ловко переворачивала своими губами прямо во рту, откусывала нетронутую часть, а попорченную чужим ртом роняла наземь.
Потом Седка размножилась, и появилось много других козочек и козлов, но как-то они не обрели индивидуальность.
Хочешь поссориться с соседом? Заведи коз. Это не про бабушкиных. От дома они никуда сами не отходили. Всегда жались к широкому порогу или к дворовым воротам. И ждали бабушку, потому что гуляли только с ней.
Бабушкин день был наполнен работой с утра до позднего вечера, но всё же она выделяла время для коз. Она выносила складной лёгкий стульчик, подарок сына Петра, вскидывала через голову и плечо верёвку плетушки и шла. Козы тут же трогались за ней. Она переходила пыльную дорогу. На той стороне улицы когда-то, возможно, был дом, теперь же экраном открывался живописный вид на лес чуть вдалеке и зелёный лужок перед ним. Здесь и пасла бабушка коз. В минуте-другой ходьбы от дома.
На этом лужке пересекались умеренно заросшие лозой овраги. Это был почти идеальное место для коз.
Бабушка никогда не сидела без дела. А если была возможность совместить несколько дел сразу, она эту возможность не упускала.
Вот и пася коз, она рвала крапиву для поросёнка, резала лозу, чтобы позже сплести новую плетушку, связывала прутики в вязанку и, нагрузившись дарами природы, возвращалась домой со своими питомцами. Козы её любили, и даже Седка никогда свои подлости не совершала по отношению к бабушке.
Бывало, бабушке некогда пасти коз, и она просила Аришку отогнать их на луг.
О, это морока. Козы никак не хотели видеть в ней вожака или хозяйку и добровольно идти с ней отказывались. Тогда Аришка принудительно старалась сделать их сытыми и счастливыми и, взяв где-нибудь подходящую палку, начинала гнать их к козьему счастью, свежей зелёной травке и вкусной горькой лозе.
Козы сопротивлялись, как могли. Как говорится, их в дверь, они в окно. Только на одном фланге Аришка начинала одерживать победу и вести наступление, на другом козы прорывались назад и сводили на нет все усилия.
Аришке самостоятельно редко когда удавалось отогнать коз на достаточное расстояние, чаще кто-нибудь помогал.
Но когда козы насильно удалялись от дома на несколько метров, они сдавались и уже шли спокойно туда, куда им указывали палкой.
Аришка же на лужку немного по-другому проводила своё время. Чаще всего уткнувшись в книжку. Иногда собирала грибы, наверное, луговые опята. Но бабушка называла их как-то иначе.
Бывало, подражая бабушке, рвала крапиву, чтобы позже нарезать её мелко на круглой досточке поросятам. Правда, в отличие от бабушки, делала это только в перчатках. Хотя и перчатки не всегда помогали, и ядовитое острое жало все же проникало сквозь ткань. Бабушка перчатки не признавала, удивляя Аришку своей стойкостью. Говорила, что натруженные руки потеряли чувствительность к мелким пакостям окружающего мира, в частности, крапивы.
23
Бабушка была верующей. И в то время, брежневское, это было возможно. Она