с того, что можно потрогать руками. Немного упрощу, чтобы было понятнее. Я говорил о старых структурах мозга. К ним относится таламус, гипоталамус, гиппокамп и амигдала, или миндалевидное тело, – corpus amygdaloideum. Это главный орган, отвечающий за тревогу и страхи. По размеру примерно с горошину, и таких горошин две: в каждом полушарии мозга своя.
В 1929 году Эрих Урбах и Камилло Вите описали генетическое заболевание. Оно чрезвычайно редкое, поэтому не переживайте: на сегодняшний день зарегистрировано примерно 300 случаев. Заболевание получило имя авторов открытия: болезнь Урбаха – Вите. Миндалевидное тело при ней может полностью разрушиться, и люди, с которыми это произошло, практически не испытывают страха.
Нет плохих эмоций. И они не берутся ниоткуда, каждую эмоцию определяют структуры нашего мозга. Нет никакого волшебства – к сожалению.
Система безопасности тревожных людей похожа на чувствительную автомобильную сигнализацию. Она реагирует на любой порыв ветра, на крики детей во дворе или проезжающую мимо машину, не выключаясь очень долго. Уже и соседи возмущаются, а она все пищит. Сигнал от таламуса попадает напрямую в амигдалу, без обработки в лобных долях – префронтальной коре. Амигдала срабатывает как сигнализация, передает сигнал далее – гипоталамусу, который дает «команду» на мобилизацию организма: в кровь выбрасываются адреналин и норадреналин, учащается сердцебиение, повышается артериальное давление.
Изначальный стимул может оказаться воспоминанием о предстоящем экзамене, знакомством с новым человеком, шумом в траве. Да чем угодно! Неадекватный ответ на несуществующую угрозу. Но от такого ответа, от такой реакции человек не только не умрет, но и не пропустит опасность. Так и выжили – в отличие от динозавров. Вот они ни капельки не тревожились. Где мы и где динозавры? Есть мнение, что тревожных людей становится все больше и больше, эта особенность эволюционно закрепляется, так как помогает нам выживать.
С механизмом тревоги разобрались, идем дальше. Или бежим. Ведь по утрам вы не бегаете? ☺
Глава 2
Жила была одна девочка
«И, по-моему, зовут ее Даша. То ли девочку, а то ли видение…» – так пел Максим Леонидов. Но ее могли звать не только Дашей. Это и Таня, и Наташа. И Оля. И совсем не видение. Реальные люди с реальной болью. Послушаем же небольшую историю:
«Началось все с моего деда. Ну, это я так думаю. Если мы уезжали куда-нибудь на поезде, то на вокзал должны были приехать часа за три. Помню, мы собирались на лето на родину деда, на Урал. И вот мы на вокзале, с узлами и чемоданами ждем поезда. Час ждем, два. Нет, он не опаздывает. Это дед боялся опоздать.
Бабушка была на вид поспокойнее. Это только на вид, со стороны. Будь ее воля, она бы меня веревкой к себе привязала.
Ей все время казалось, что я могу потеряться. До десятого класса опоздание из школы на 10 минут заканчивалось криком и шумом. А иногда и слезами: “Ты думаешь только о себе! Тебе плевать на нас! Мы уже все больницы обзвонили, тебя разыскиваем. В новостях по телевизору одни ужасы показывают!”
У