вставил замечание Зоуррем.
Теперь Агнессе уделили куда больше внимания, пристально её осмотрев.
– Этих двоих, ― Танет кивнул на Гевента и Везави, ― в компанию к дракону ― в конюшню, нечего тратить на всякую шваль хорошие комнаты. Может, там они поубивают друг друга, и мне не придётся тратить на них время. Зоуррем, займись, затем жду тебя в башне. А вы, госпожа ведьма, пройдёмте со мной.
Агни аж поперхнулась от такого перепада. Не каждый день меньше чем за минуту проходишь путь от «эй, как там тебя» до «госпожи». Граф же, даже не смотря в сторону брата и Везави, встал и, жестом пригласив ведьму за собой, куда-то пошёл.
Снова потянулись коридоры, для разнообразия чуть разбавленные лестницами ― судя по всему они поднимались на башню. У двери, зачем-то выкрашенной в синий цвет, Танет остановился и холодным голосом сообщил:
– Здесь было много разных врачей, целителей, знахарей, астрологов и просто наглых шарлатанов. Кости некоторых, самых одиозных, до сих пор видны в светлое время суток во рве.
– В таком случае, вы зря меня пригласили, ― ответила Агни. ― Я – ведьма, и вряд ли сделаю больше, чем врачи из Перекрёстка.
Дверь словно вела в иной мир, настолько комната за ней отличилась от всего остального замка. Буйство красок во всём и везде: от стен, разрисованных какими-то пейзажами, полов и потолков до мебели. Множество свечей и светильников, создававших впечатление, что сейчас полдень, и такое разнообразие плюшевых игрушек, какое не в каждом детском магазине встретишь.
Пока Агни, зачарованная убранством, стояла в дверях, Танет подошёл к большой кровати, находившейся в центре комнаты. Графа словно подменили: его лицо расплылось в очень тёплой и приятной улыбке, а глаза беззвучно пели. Тихо, с огромной любовью в голосе он обратился к кому-то на кровати:
– Дорогая, я привёл девушку, это… ведьма, она может помочь.
Ему что-то ответили, но Агнесса не услышала. Осторожно, так, чтобы не задеть игрушки, она подошла ближе к кровати. Рядом на тумбе ведьма заметила портрет, изображавший девушку необычайной красоты: золотоволосую, голубоглазую, с выражением чего-то ангельски внеземного на лице; как всё в комнате, она светилась каким-то внутренним теплом и добротой. Но чем ближе Агни подходила к кровати, тем сильнее билось сердце, разрываясь от отчаяния.
Золотые волосы стали белыми, как мел, глаза потускнели и помутнели. Кожа же, до этого пышущая жизнью, стала серой, как туман, и почти прозрачной. Девушка приподняла руку, будто принадлежавшую мертвецу, и очень-очень тихо, с искоркой веселья сказала:
– Приветики, я Рей.
– А я Агни, – говоря ей в тон, представилась ведьма.
Рядом стоял розовый пуфик, и Агнесса хотела на него сесть, но стоило попробовать это сделать, как оттуда раздалось какое-то ворчание. Ведьма нервозно подхватилась, ожидая чего угодно. Источником звука оказался всего-навсего розовый лопоухий не то медведь, не то слон.
– Это Ганди, – прошептала Рей.
– Привет,