Моя кровать, украшенная деревянной резьбой, возвышается посреди комнаты. Её массивная рама олицетворяет символы защиты и благополучия. Покрывало, украшенное узорами, передаёт историю и культуру нашего народа через тонкие игры вышивки.
Мои сёстры проснулись и сидят, обнявшись. Их лица выражают глубокий страх. Взгляды их беспокойны, и сердца, наверное, бьются быстрее обычного. В их объятиях чувствуется тревога, они хотят защитить друг друга от угрозы, которая витает в воздухе.
Из кухни доносится аромат запечённого хлеба, который моя матушка готовит на печи. Вдруг раздаётся шум падения. Я вздрагиваю. За окном нарастает гул, заставляя меня подняться с кровати, схватить платок и осторожно подойти к окну, чтобы разглядеть, что происходит.
Передо мной стоят люди. Сотни фигур, озарённые яркими факелами, бросающими длинные тени на их лица. Многие из них одеты в простые, но красочные наряды. Женщины преимущественно носят платья, сшитые из льна или шерсти, с насыщенными орнаментами, вышитыми нитями разных цветов. Их воротники и манжеты также украшены вышивкой. Мужчины же предпочитают простую одежду: длинные туники, подтянутые поясами.
Матушка вбегает ко мне. Лицо бледное, искажённое страхом. Она одета в ночную сорочку. Рассматриваю её сверху вниз: каждый узор, каждую нить вышивки. Тревога, исходящая от неё, заставляет моё сердце биться ещё быстрее.
– Дочери мои, она снова в движении! Черна, она… это не может быть правдой. Мы были уверены, что она осталась в покое.
Я стараюсь сохранить спокойствие на лице.
– Неужели снова?
– Да, Зоряна. Это напугало меня до глубины души. Все эти зимы мы жили в безопасности, надеясь, что угрозы больше не будет. Но сейчас…
Я беру матушку за руку, пытаясь успокоить её.
– Всё будет хорошо.
– Как ты можешь обещать это? – злится младшая из сестёр.
Матушка качает головой.
– Мы должны уезжать…
– Но мы не можем просто уйти, – настаиваю я.
Мама вздыхает, сжимая руки в жесте отчаяния.
– Этот ужас вновь пришёл. Это неизбежное зло, Зоряна. Нам нужно уйти, чтобы спастись.
Мама взглянула на меня с горечью в глазах и продолжила:
– Ты такая храбрая, Зоряна, порой даже до своего собственного вреда. Но я понимаю, в тебе столько же решимости, сколько и в твоей прабабушке. Но помни, опасность слишком велика.
Я быстро оглянулась на окно, отвлекаясь от разговора с матушкой. Звук разбивающегося стекла заставил нас обеих вздрогнуть. Но когда я поняла, что это всего лишь случайность, – облегчённо вздохнула.
В соседнем доме я замечаю подвыпившего соседа, который пытается извиниться перед пожилой женщиной. Мама, воспользовавшись возможностью, торопливо убегает в сени. Я же, чувствуя, что могу быть полезной снаружи дома, подбегаю к старому сундуку, стоящему у стены. Открыв его, я нахожу одежду не слишком яркую. Моим выбором становится платье из гладкого синего льна, украшенное тонкой серебряной вышивкой вдоль горловины и рукавов. Я надеваю его, чувствуя, как ткань обволакивает мои плечи.
– Ты пойдёшь туда? – спрашивает меня сестра.
– Да, – отвечаю я сухо.
– И почему тебе не сидится в тепле? – злится она.
Спешно натягиваю тёплую жилетку и быстро завязываю платок на голову, готовясь выйти на улицу. Внезапно пронзительный плач моего младшего брата, Ярослава, разрывает тишину. Мама спешит к его кроватке, чтобы утешить его, но мне тревожно: где же отец?
– Где папенька? – спрашиваю я её, но мама лишь пожимает плечами, выражая беспокойство.
Бездействие отца меня пугает.
Я выбегаю во двор. Там на улице я вижу напуганных людей, суету и тревогу. Мои глаза летят вокруг, ища отца, но его нет. Бегу чуть вперёд, стараясь пробиться сквозь толпу, чтобы лучше разглядеть Черну, которая, похоже, успокоилась вновь.
Прохожу мимо людей, не оглядываясь. Двигаюсь вперёд сквозь напряжённые взгляды. Жители Ведьминских земель взволнованно шепчутся, кто-то кричит моё имя, но я не обращаю внимания.
Черна, выглядящая устрашающе, затянула уже половину деревни в свои челюсти. Никто точно не помнит, когда это проклятье появилось у нас. Может быть, оно было всегда, скрываясь в тени древности.
Холодный снег скрипит под моими ногами. Стужа пронизывает до костей, выдавливая дыхание.
Останавливаюсь перед Черной, – это чёрное облако, которое поглощает всё вокруг. Внутри неё – ничего, лишь мрачная пустота, и земли внутри мёртвые, безжизненные. Там, где простираются её тёмные тени, ничего больше не растёт, ничто больше не живёт.
С тяжёлым сердцем наблюдаю, как тёмные лапы проклятия медленно, но неумолимо приближаются к моему родному дому. Медленная, но неотвратимая угроза. Ещё немного времени и то, что было моим домом, перестанет существовать.
Мы лишаемся наших земель, теряя наше прибежище. Эта тьма, она распространяется,