и Вера как основания системы. Жесткость властной вертикали. Мобилизационные формы активности… Стремление "верхов" к обеспечению духовного сплочения народа вокруг задач модернизации. Подавление свободы и совершенство "дисциплинирующего насилия". Изменение функций и символов политической системы. Принятие новой конституции. Утверждение новых советских политических традиций…"
Характерное для перестроечной идеологии очернение этого героического периода в жизни советского общества выразилось здесь в таких понятиях как "страх", "подавление свободы", "насилие". Надо заметить, что при любой цивилизации неизбежно и устрашение определенных групп населения, и подавление свободы (формы и принципы такого подавления изменчивы, но суть остается), и насилие. Странно, что автор не заметил, что выше он говорил о великой увлеченности, порыве первооткрывателей, которые как-то не вяжутся с тотальным страхом, насилием и пр.
"…Психология "осажденной крепости". Харизматическое лидерство Сталина, насаждение культа его личности. Волны антибюрократического популизма. Подготовка к восприятию военной угрозы".
Тут все как-то невнятно, уклончиво сформулировано, прямо-таки в духе популизма горбачевско-ельцинского периода. Надо прямо сказать: страна была на положении осажденной крепости, при постоянной угрозе войны. Был культ личности (но, как говаривал Михаил Шолохов, и личность была; насаждался еще более изощренно и упорно культ Хрущева, Брежнева, Горбачева, Ельцина, но ведь народ этого не принял!).
Из других характеристик отметим "Русский поворот" конца 30-х годов. По-видимому, имеется в виду определенное отступление от принципов интернационализма и мировой революции к политике патриотизма, признания величия русской-российской истории.
"Реализация стратегии усиления классовой борьбы. Убийство Кирова. Расправы и "чистки". Беспрецедентность политического предупредительного террора. Психоз "заговоров" и "вредительства". "Ежовщина". Московские судебные процессы…"
Выходит, террор был "предупредительным", а заговоры – мнимыми, вызванными общественным (или личным – Сталина) психозом. Согласиться с таким мнением трудно: оно основано на идее, внедренной в общественное сознание (преимущественно так называемых интеллектуалов) не только антисоветской пропагандой извне, но и установками, которые были даны во времена Хрущева и его последователей.
Интересный психический феномен: тот же автор в этой же книге приводит факты об экономическом, социальном и культурном развитии страны, о создании в эти годы многочисленных научных учреждений и, наконец, замечательных достижениях в области культуры. А в общей характеристике утверждает о "принижении интеллигенции", "падении культуры власти", "торжестве политической целесообразности", "крайней слабости материальной базы".
Происходит резкое расчленение идеологической установки (типа "империи зла") и фактов; исследование, основанное на фактах, подменяется