демона лезешь, куда не просили? И впрямь, тебе стоит в святые податься… Живи в лесу и молись за обиженных. Что, у вас в глуши все такие? Погоди, ты у меня еще станешь боевым петушком…
Мальчишка покосился на Кенну, неожиданно усмехнулся.
– Учитель…Мне на тебе, что ли, тренироваться?
Парень скорчил испуганную мину. Оба расхохотались. На шум, как муха на сахар, приманился Райху.
– Никак у нашей детки голос прорезался?
– На нем будешь тренироваться, – указал Кенну.
Оба расхохотались еще громче.
– Пожалуй, я соглашусь, – через силу выдавил Йири. – Только ты пряжками холодными запасись, ушибы лечить.
– Для тебя?
– Для него, – мальчишка смеялся, не переставая. – И нос пусть побережет. Острый… как бы не обломился.
Остроносый подозрительно поглядел на обоих.
– Ну-ну. Дохохочетесь у меня, – невнятно пригрозил он, и покинул комнату. Йири вытер слезы смеха с лица, покачал головой, переводя дыхание.
– Псих. Морду ему набили, а он ржет, как конь породистый, – осклабился Кенну.
Из города уехали в сумерках. Караульные не обращали на них никакого внимания. Райху обзавелся новой красной шапкой, страшно гордился, вызывая насмешки Кенну. Люди Хиранэ получали немного, однако Йири мог заработать здесь гораздо больше, чем в родной деревне.
А дни то бежали, то ползли. Неожиданно обрушился нескончаемый дождь, начались холода. Йири не хотел тратить деньги не теплую одежду, и Кенну отдал мальчику свою старую выцветшую куртку-кэссу. Мальчишка долго возился с ней, пытаясь подогнать по себе. Шить он умел достаточно хорошо. Райху язвил, как всегда: «Зачем нашей детке наряды? Она и так себе хорошего дружка найдет», и настолько достал этим Йири, что тот едва не швырнул в него первое попавшееся под руку седло.
С Кенну Йири сдружился, несмотря на разницу в возрасте. В деревне у мальчишки были приятели, но из-за работы по дому и в огороде времени на них почти не оставалось. Да, по правде сказать, и не всегда тянуло к ним Йири – не слишком бойкого, любящего смотреть и слушать, а не носиться и вопить. Кенну же был неунывающим трепачом, довольно развязным, но добрым. Рассказывать байки он мог часами. Йири не верил половине этих рассказов, да и в другой сомневался – и этого не скрывал. Тем не менее обоим нравилось общество друг друга.
И другие караванщики Йири не обижали, хотя некоторые смотрели скорее как на зверька, суетящегося возле ног.
Старший в караване тепло относился к мальчишке, даже учил его чтению и письму, как раньше старый корзинщик в деревне – и скоро из-под руки Йири выбегали уже не каракули, а значки, не лишенные некой изящной легкости. Впрочем, это не было удивительным – Йири любил рисовать.
А времени на уроки было так мало… Зачем понадобилось заниматься с мальчишкой, да еще тратить на него тушь и бумагу, Хиранэ и сам толком не знал. Ему была приятна понятливость Йири.
– Слушай, малыш, – говорил ему Хиранэ. – Если захочешь, года через два сумею тебя в городе