видела одну, в клетке. Длинная, пепельная… Бывают еще золотые. Лапы страшные, когти – во… – она широко развела руками. – Говорят, звери эти чуют вора аж за четверть ани. Лишь те, кто их кормит, могут их гладить, и то не все.
– Я знаю, какие шрамы оставляет рысь.
– Эти больше… Ррррр! С ними тяжело справиться. У Солнечного их шесть, – прибавила она с видом всезнайки.
– Вряд ли он сам касается их, – Йири взглянул поверх головы Ялен, словно увидел подтверждение своим словам.
В этот раз она прибежала возбужденная.
– Там…одна женщина убила другую.
Отдышавшись, она рассказала. Голос журчал.
– Сумела найти, хотя та и пряталась, – медленно и с видимым наслаждением говорила Ялен. – Она встретила вторую утром, когда в переулке у пристани не было никого. Сходи, посмотри – там и сейчас кровь. Часть ее оставили да первого дождя.
– Что между ними было? – нехотя спросил он, так как знал: не спросишь – надуется.
– Подруги… Потом одна оставила другую нищей и без покровителя, а сама сбежала с кем-то из его слуг.
– А тот, с кем она убежала?
– Не знаю, – дернула плечиком Ялен. – Если господин не пожелал его искать, верно, это был никчемный человек, не стоящий даже гнева.
Они укрывались от света в естественном шалашике из сплетения ветвей жимолости, и руки их тоже сплетались.
– Ты еще не знаешь, куда тебя отдадут?
– Нет. Может, оставят здесь?
– Ооо… Глупо. Даже если не выгонят, будешь под началом старухи всю жизнь. А после – ее замены. Разве что свой Сад откроешь… но ты вряд ли способен на это.
Она призадумалась.
– Я могу кое-что сделать для тебя. Я знаю разных людей. И… они ценят меня. Может быть, ты уйдешь отсюда в хорошее место. И даже больше, если тебе повезет.
– Мне все равно.
– Дурачок, – она рассмеялась. – Никогда не надо отказываться от того, что само идет в руки. Иначе упустишь многое…
– Может быть.
– И все же я сделаю это для тебя… хоть ты и странный. Другой бы упрашивал… ты будешь никем, если не научишься жизни.
– Жизнь разная.
– Нет, она одинакова, – Ялен качнула головой. – Поверь мне, я знаю. Я выросла в Алом квартале. И моя мать…
Ялен высоко ценили даже знатные господа, чем она пользовалась с естественностью котенка. Однако она вовсе не была безобидным зверьком – хитрая и во многом жестокая для своих пятнадцати лет. Она получала богатые подарки, одни из которых тут же продавала, а другие копила с упорством и жадностью горной острозубки. Однако она всегда возвращалась к Йири, и многие драгоценные вещицы обретали хозяина уже в его лице. Ему они были глубоко безразличны, однако спорить с Ялен стал бы не каждый. Йири не спорил. Он вообще никогда никому не перечил. Если Ялен нравилось вытаскивать его то на одно, то на другое зрелище, если это позволяла Нэннэ – он просто принимал все, как должное. Многих удивляло упрямое желание Ялен держать при себе мальчишку, который не мог дать ей ничего и, по совести, вовсе не был так уж ей восхищен,