это в неверном блеске звезд да в слабом освещении из редких окошек было почти невозможно, и мужчина сбежал по ступенькам терема:
– Как ты вышла наружу?
До нее оставалось всего несколько шагов, но Марья, словно и не услышала вопроса, не пошевелилась, не изменила позы, даже головы на звук не повернула. Кощей зло поджал губы, шагнул к полонянке…
…Сердце в очередной раз ударило в грудину, разламывая ребра. Из тьмы, сжимающейся все более плотным кольцом надвигалось что- то страшное, огромное, способное уничтожить одним своим присутствием. И все, что Маша смогла сделать, борясь с накатывающим на нее головокружением, это, размахнувшись, плеснуть молоком перед собой…
…В лицо что- то полетело, и Кощей автоматически вскинул руку, закрываясь…
…Тяжелое одеяло тьмы, обрушилось, словно и не было его. По ушам ударило пронзительное пение сверчков, пахнуло теплым летним ветром, над головой заперемигивались звезды… А перед Машей висело в воздухе, растекшись неопрятной кляксой, выплеснутое молоко.
– Твою… аритмию!
…Кощей медленно опустил руку. От висящей в воздухе кляксы отчетливо пахло молоком. А еще теплом веяло.
Заклятье, остановившее летящую навстречу угрозу, создалось автоматически. Соскользнуло с ладони раньше, чем мужчина смог понять, что происходит.
А вот царевна, похоже, изначально все подгадала. Оружия нигде не нашла, вот и придумала кипятком в лицо плеснуть, чтоб значит, полонителю счастье было, от ожогов потом лечиться, глаза спасать.
Тварь.
А еще несколько часов назад радостно рассказывала, что замуж согласна пойти.
А на самом деле, небось только спит и видит, как в Явь сбежать.
И ведь просто сбежать – это в лучшем случае. Вон, как шустро кипяток нашла, чтоб в лицо плеснуть!..
…Боль за грудиной отступала, в голове прояснилось, и Маша не придумала ничего лучше, как протянуть руку – осторожно, кончиком пальца, прикоснуться к повисшей в воздухе кляксе. Та словно только этого и ждала: в тот же миг обрушилась на землю, забрызгав голые ноги Орловой каплями кипящего молока.
– Шабер!3
Холодная вода на кухне точно должна быть. Ожоги пусть и мелкие, но их много. До утра они, конечно, пройдут, но надо хоть чуть- чуть боль снять!
Женщина развернулась на каблуках: жених разлюбезный стоял чуть дальше, его почти не задело, первую помощь можно не оказывать, а пообщаться позже можно будет.
На плечо легла тяжелая рука:
– Далеко собралась, царевна?
Объяснять в сто пятьдесят восьмой раз, что она никакая не царевна, а так, мимо проходила, у Маши не было ни малейшего желания.
– На кухню, – буркнула она. Сейчас стоило все- таки слегка промыть кожу. Потом надо будет подумать, отчего самой Машеньке так стало плохо от выхода на улицу… А с осипшим местным жителем нужно будет разбираться уже завтра – одна ночь уже явно ни на что не повлияет. Тем более, что одноглазого в пределах прямой видимости не наблюдалось.
– Не стоит, – голос