ко двору Анны Иоанновны и благодаря покровительству Бестужева закрепился в окружении герцогини. Он усердно служил, выполняя поручения Бестужева. Женился он на фрейлине Анны Бенигне Готлиб фон Тротта-Трейден.
Не останавливаясь здесь подробно на истории Бирона, отметим, что молодой соперник Бестужева (он родился в 1690 году) был малый не промах. Он сразу же утешил горевавшую в одиночестве Анну, и она полностью подчинилась его влиянию. Бестужев, хорошо знавший обоих, опасался: «Они могут мне обиду сделать: хотя Она и не хотела [бы], да Он принудит».
Опасения Петра Михайловича оказались не напрасны. В августе 1728 года Анна послала в Москву своего человека с доносом: она просила разобраться, каким образом Бестужев ее «расхитил и в великие долги привел». Всплыли какие-то махинации бывшего обер-гофмейстера с герцогской казной, сахаром, вином, изюмом. Конечно, дело было не в краденом изюме, а в полной, безвозвратной «отмене» Бестужева, против которого начал умело действовать счастливчик, занявший его место возле изюма и сахара.
У Бирона было трое детей: дочь и два сына. В историографии существует мнение, что матерью его младшего сына Карла была сама Анна Иоанновна (а иностранные дипломаты считали, что и старший сын Бирона Петр тоже рожден Анной). И дело даже не в особых отличиях Карла при дворе Анны в годы ее царствования (в четыре года мальчик стал бомбардир-капитаном лейб-гвардии Преображенского полка, в девять – камергером Двора и в двенадцать – кавалером высших орденов Российской империи орденов Святого Александра Невского и Святого Андрея Первозванного с бриллиантами), а в том, что императрица не расставалась с ребенком. Отправляясь по зову Верховного тайного совета в Москву, она взяла с собой Карла, которому было всего полтора года. Спрашивается: зачем ей нужно было это делать? Ведь она ехала не на прогулку, а в тяжелое путешествие с непредсказуемым исходом. Вероятно, потому-то она и взяла с собой сына! Французский посланник И. Ж. Т. де ла Шетарди в 1740 году сообщал в своем донесении, что «молодой принц Курляндский спал постоянно в комнате царицы». Об этом знали и другие современники. Вполне вероятно, что огромное влияние Бирона на Анну было обусловлено и тем, что у императрицы был ребенок от фаворита.
В остальном же в конце 1720-х годов положение Анны было таким же, как и раньше: безвластие, зависимость, неуверенность. Если раньше она искала покровительства у Меншикова и у его жены, то теперь, после падения светлейшего осенью 1727 года, к власти пришли ее новые «покровители». И Анна пишет подобострастные письма уже князьям Долгоруким, сестре Петра II царевне Наталье, сообщая им, как раньше другим адресатам, что «вся… надежда на Вашу высокую милость». Самому же Петру II, увлеченному охотой, она намеревается послать «свору собачек». Все шло как обычно до 25 января 1730 года.
… Но вся предыдущая жизнь Анны, как и долгий зимний путь, осталась позади. 13 февраля 1730 года она вышла из саней во Всесвятском, на пороге Москвы. Совсем рядом шумел своими улицами огромный город – сердце России. Он ждал приезда своей новой государыни.