шерсть и виноградное вино. Тот дал ему осла, наказав быть очень осторожным.
– Хвала Аллаху, ты благополучно вернулся… – пробормотал Ислам-Али. – Золото надо продать. Немедленно.
Он поманил сына пальцем, и тот наклонился к его изголовью. Старик прошептал, сколько денег они должны выручить. Камиль выпрямился, потирая затылок.
– У кого найдется такая сумма?
– Покажем вещи хитрому греку, который занимается продажей антиквариата. Иди, оставь меня одного. Я хочу подумать…
Камиль удалился, а старик долго лежал с открытыми глазами, глядя на пламя свечи. Ему никак не удавалось забыться сном. Чудилось, будто что-то громадное и темное нависло над постелью и мешает дышать… Больной провалился в беспамятство, но и там не нашел покоя. Где-то в степи нарастал шум – нескончаемая череда людей и всадников тянулась за повозкой, на которой лежало облаченное в лучшие одежды и золотые украшения тело умершего вождя. В последний путь его сопровождала молодая красавица-жена в окружении главных слуг: виночерпия, повара и конюха. Все они должны были расстаться с жизнью на краю усыпальницы, куда уже опустили золотые чаши, серебряные кувшины, амфоры с вином и маслом, посуду, серебряный котел, полный жирного мяса. Коней в великолепной сбруе убьют и похоронят рядом с хозяином, чтобы он мог воспользоваться ими сразу же, как только проснется. Его оружие положат в непосредственной близости от его рук – меч, лук со стрелами, копья, ножи…
Процессия остановилась в нескольких шагах от могилы, вырытой в земле погребальной камеры, укрепленной деревянными подпорками. Крыша камеры покоилась на массивных столбах-колоннах, стены были увешаны коврами и войлоком.
Слуги покорно ожидали своей участи. Все они, подобно их господину, нарядились в лучшие одежды и украшения. Жена вождя была дивно хороша в платье, расшитом золотыми бляшками, в золотых браслетах и диадеме, укутанная в густую пурпурную вуаль. Никто не должен был видеть ее лица, ее ужаса, леденящего сердце. Вождь любил ее при жизни больше остальных женщин, и теперь она последует за ним в царство теней… Ничто не может ее спасти. Теперь ей не завидовали ни старшие жены, ни отвергнутые господином наложницы. Служанка, которой тоже предстояло отправиться вместе с госпожой в мерцающий золотом мрак могилы, дрожала всем телом. Ее уже охватили предсмертные судороги…
Над степью стояло раскаленное солнце, но женщины стучали зубами от холода: словно всесильный бог мертвых дохнул на них из-под земли, замораживая кровь в жилах.
Лицо вождя было спокойно, его головной убор сверкал желтым огнем, на губах застыла едва заметная улыбка. Все проходит пышно и пристойно, как и полагается при погребении особы высокого ранга. Его народ прощается с ним, крича и стеная, протыкая себе ладони острыми стрелами в знак скорби. Он был славным и храбрым правителем, которому отдают заслуженные почести. Кто знает, что ждет его там, куда не долетает ветер с вольных степных просторов?.. На всякий случай подданные позаботились, чтобы он ни в чем не испытывал нужды – ни в женских ласках, ни в еде и питье, ни в одежде, ни в бытовой утвари, ни в быстрых и выносливых лошадях.