Мне кажется, мстительный Гай, напрочь лишен чувств. А ведь в детстве было также. Однажды на день рождения он подарил мне сломанную куклу. И пожелал больше плакать. Ну сучонок же. Пока чистила зубы, мама уже дважды постучалась в дверь.
– Снова проспала? Я же просила завести будильник. Почему досталась такая несуразная дочь?
– Мам, я не робот. Мне полежать хотелось.
– Оправдания нашла. А как же взрослые тянут ношу? Платят по счетам и не жалуются. Вы с братом, напрочь избалованные. Ешь кашу и немедленно тренироваться, – готова была прожечь во мне дыру.
– Одержима своим балетом, – заявила я уверенным тоном, и тогда она взбеленилась.
– Не огрызайся со мной, доченька! А то лишу маленького лоботряса всех привилегий, – выдала командным тоном. Ну как с ней поспоришь…
В школе Мадам Марго, напоминала злобную фурию, она заставляла балерин потеть несколько часов. Ведь сегодня ответственный спектакль, и кто ее опозорит, реально получит по шее.
– Где ваша женственность? Вы лебедей изображаете. Берите пример с Жаклин, – хвалила она свою любимицу. И никого не волнуют, что на моих стопах уже мозоли.
– Пить хочу… А то жажда замучила, – наплевала я на тренировку, но сердитый руководитель обозлился.
– Джеки, как ты смеешь прерываться? Мы ерундой занимаемся?
– Да. Разрешите бросить клоунаду? – не стеснялась ей сказать, но меня насильно заставили пыхтеть.
А после того, когда я надела юбку-пачку, готова была проклянуть всех. Честно волновалась перед выступлением, словно силы моментально покинули. И тут надеваю пуанты, и чувствую странный дискомфорт.
– Твой выход, слабачка.
– Заткнись, намалёванная швабра.
– Отговорки ищешь. Спорим не станцуешь, кривоногая, – сказала моя соперница, но я вопреки всему выскочила на сцену, но сделав одно движение, испытала чудовищную боль. Словно в кожу впивается что-то неприятное. А из зала раздался мерзкий свист. Это Гай заглянул со своими приятелями.
– Гляньте на неудачницу! Более бездарного существа не сыскать.
– Джеки, нарочно нас позоришь? А ну исполняй разученную программу.
– Мне больно, Мадам Марго.
– Придуриваешься? Я всегда знала, что ты слабая, – выгнала меня со сцены с позором, и едва я сняла пуанты, ужаснулась. Ноги были порезаны. А после в гримёрку зашел лживый Гай. Радовался моему унижению.
– Не плачь! Это было весело.
– Какой же ты ублюдок. Доволен? Смотри на мои раны.
– Да, я счастлив. Думала переживаю? Тащусь от всего. Потому что твой враг и ненавижу твою паршивую морду, – плюнул и ушел…
ГЛАВА 8
Гай
Думает у меня жалость проснется. Чепуха. Я считаю ее посмешищем. Возомнила, что умеет хорошо водить мотоцикл, пустоголовая овца. И ей предстоят долгие ночи в обнимку с аптечкой. Хромая дура, да я твой ужасный кошмар. И только рад мучить. Припарковал свой мотоцикл возле дома, невероятно злясь. Он такой холодный