решительно. – Надо мириться с аборигенами. Причем быстро, нам тут еще жить и работать. Что бы такое сделать, чтобы этому Чингачгуку понравиться?
Потомок древнего и гордого народа тем временем затянул следующий куплет, грозно поглядывая в сторону совещавшихся чужеземцев.
– Может, денег ему предложить? – робко высказался Железякин.
– Нет, этот идейный, только разозлится. Скажет – глобалистические гринго скупают их бессмертные души. Лучше бы напоить, только водки нет, – возразил виновник торжества Паша.
И оба грустно посмотрели на Аленочкина. Он вгляделся в их полные тоски глаза и вдруг радостно заявил:
– Будем петь! Ты, Паш, хоть несколько слов знаешь?
– По-испански?
– Нет, блин, по-румынски. Слова этого гимна, естественно. Покажем, что мы друзья, споем вместе. На всяких мероприятиях это очень сближает.
Паша, чувствуя свою вину и ответственность за происходящее, не дожидаясь приглашения, сорвался с места и, спотыкаясь о ноги других пассажиров, пробрался вплотную к самозабвенно поющему индейцу. Срывающимся голосом Бочкин заголосил:
– «Сина «О, Патрия!» ту сьенес де олива…»
Аленочкин, которого никогда не покидало присутствие духа, уже успел разыскать на последней странице своего универсального путеводителя текст гимна, и они с Железякиным дружно грянули со своих мест:
– «Де ла пас эль аркангель дивино…»
Индеец замер. Такого поворота событий он никак не ожидал. Мексиканцы тоже притихли, но через несколько строк начали подпевать уже белым пришельцам. И вскоре гимн хором распевал весь автобус, включая водителя и европейцев, которые, кажется, готовы были участвовать в любых акциях, включая коллективное самосожжение.
– Теперь мы правильные гринго, – облегченно заметил Аленочкин, обращаясь к своим спутникам. – Во всяком случае, убивать нас пока не станут. Вон, вождь их совсем скис.
– Будем надеяться, – осторожно ответил Железякин. – Да, веселье пошло, только текилы не хватает.
Но текила вскоре появилась, и когда автобус въехал в город, его пассажиры были как одна большая дружная интернациональная семья.
Аленочкин, не привыкший расслабляться до конца, особенно в незнакомых местах, уже давно приметил в дальнем углу автобуса хмурого бородача с пронзительным взглядом. Он один не разговаривал, не пил и не улыбался и постоянно шарил глазами по сторонам, как будто выискивал что-то. Единственный раз встретившись взглядом с Вячеславом, он вздрогнул и демонстративно отвернулся.
Когда автобус остановился, именно этот пассажир первым выскочил наружу и торопливо зашагал прочь, то и дело оглядываясь. Хотя поведение мужчины выглядело немного странным, Аленочкин быстро забыл о нем – начинались более важные дела.
Автобус уехал, на прощание окутав членов экспедиции клубами синего дыма. Они стояли на центральной площади Тутсла-Гутьеррес. Однообразные белые дома, зелень, пыльные улицы – пейзаж довольно скучный. Зато радовало глаз отсутствие туристов и экспортной экзотики. Соседний Сан-Кристобаль, культурный центр штата,