право требовать от нее объяснений?
Никакого! Но так хотелось!
Приезжая домой, Кат отвлекался на дела, но, ложась спать, опять думал о ней. Он уже не помнил, когда столько мастурбировал. Наверное, только лет в двенадцать, когда гормоны ударяли в голову. Каждое утро Вяземцев просыпался с каменным стояком и приходилось передергивать ствол в ванной несколько раз. А вечером все повторялось.
Напряжение не сбрасывалось. Ну еще бы! Кат – не пацан! Не молокосос, которому бы только потеребить свой мужской орган. Он хотел Алину. Сильно. Так что в паху временами болело. И самоудовлетворение тут слабо помогало.
Но главным было даже не это.
Под конец двухмесячного хождения по мукам за Алиной, Кат вдруг осознал поразительные вещи! Его делали счастливым даже ее мимолетные взгляды, случайные касания их рук, когда физичка передавала Вяземцеву методичку.
Даже просто присутствие Алины, встреча на лекциях делали Ката счастливым. Он слушал ее голос, балдел и почти не понимал смысла. Только записывал, как под диктовку.
Любовался каждым ее плавным, как у балерины жестом, каждой улыбкой.
Когда она появлялась в коридоре, чтобы открыть дверь аудитории, у Ката сердце подскакивало к горлу. И, наверное, он чувствовал себя счастливей, чем даже когда заработал свой первый миллион…
Он влюбился.
Отчаянно, как могут лишь страстные натуры, совершенно по подростковому горячо и по-взрослому серьезно.
Так, что даже Ирека одновременно ненавидел за то, что занял место Вяземцева рядом с Алиной и уважал за то, что поддерживал у физички хорошее настроение.
Кат перестал посещать «Королев» и «члены клуба взрослых студентов» время от времени шутили по этому поводу.
– Наш Кат стал однолюбом!
– Физичку завалил бы на маты. Стриптизерши не катят.
– Кат! Ты бы снял напряжение! Твоя преподша не скоро тебя к телу подпустит!
– Ничего вы не понимаете, ребята! Это у них такая длинная прелюдия!
– Да-да! А потом Кат нашу физичку три дня из постели не выпустит! Надеюсь, это случится в день перед экзаменом?
Вяземцев пропускал все мимо ушей.
За это время он немного узнал Алину. Преподавала она хорошо, грамотно и очень доходчиво объясняла. Читая ее лекции и проглядывая их по сто раз на видео, Вяземцев понимал, что Алина знает предмет от и до и педагог она – один из лучших.
Она не общалась со студентами панибратски, как некоторые молодые преподаватели и одновременно не возносила себя на Олимп, всегда находя нужные слова и помогая тем, кто хотел учиться.
Она была мягкой, если требовалось утешить студентов в какой-то беде, но ни разу не позволяла этим воспользоваться. Четко и спокойно держала дистанцию. Она становилась жесткой, требовательной, когда принимала лабораторные работы. Не велась на нытье и красивые глазки. Не делала поблажек тем, кто говорил комплименты или приносил цветы.
Кстати, все букеты Алина регулярно оставляла лаборантам. Туда же попадали и коробки