Далод видимо решил, что мне интересен с ним разговор. Поэтому он быстро меня догнал.
– Кто-то славит Эропфию, но как по мне, нет ее вовсе, – начал насмехаться Далод, – Куреты просто бездомны и прячутся в лесах или кустах.
После недолгой паузы он продолжил:
– А может, и нет их вовсе! – Далод захрапел.
– Я то многих видывал. Всякую тварь Лунарии. Великим домом когда-то была она, а как только все смертными стали, поджали хвосты. Корысти много стало, жадность, трусость, не было ведь всего этого раньше. Слышал, что и убивать друг друга стали. Вот тебе и коренные жители.
Далод стал плеваться. Я не смотрел в его сторону и не видел, что он делал, когда отставал немного от меня, но характерный запах изо рта спустя некоторое время, дал понять мне, что он пил.
Его ноги стали заплетаться, он всячески спотыкался и нагибался. Весь разговор с ним я молчал. Далод это замечал и видимо злился всякий раз.
– А ты чего такой тихий, первый раз на Войне, смотри, погодя подумаю, что не умеешь говорить, – усмехнулся он.
– Я привык быть один, и воевать, и жить.
– Так отвыкай, – косые глаза Далода не могли уловить мои.
Спустя короткий промежуток времени и он был окончательно пьян. Графин болтался в его руках и Далод периодически врезался в мое плечо.
– Будешь, – зашипел он, почти невнятно, протягивая мне графин.
Я лишь покачал головой. Далод, потянул меня за плечи, мы остановились.
– Я ведь видел тебя, – прошептал он мне. – Не дичай, а то убью, причину знаешь.
Я насторожился, но старался не подавать виду.
– А то, что один, сильно не переживай, я ведь тоже один, и это хорошо, не за кого бояться, а на свою шкуру плевать. Вот так и живем.
– Так может и мне стоит тебя убить? А вдруг ты станешь Хэлпом, – наконец, не выдержал я.
На что Далод широко улыбнулся.
– А ты умен, хорошо прикинулся.
И он повалился на мои плечи, и мы плелись позади всех. Пришлось его тащить, бросить его никак не мог. Иногда, казалось, было между нами что-то общее, мы оба потрепанные одиночки. Но порой Далода иногда становилось жаль, у него была семья, которая от него отказалась, ему есть, что вспоминать с тяжелым сердцем, и не важно, как в дальнейшем, сложилась его жизнь, прошлое всегда давит на тебя. В отличии от меня, у которого нет прошлого, возможно, я никогда не вспомню о себе, но это так, прошлого у меня нет.
Путники оглядывались на нас, возможно они думали, как такие как мы объединились, а может они ни о чем не думали. Многим было плевать на Далода, а что касается меня, то, пока не задумывался. Мы порядком отставали от остальных, что печалило меня, ведь я терял из вида Анну.
«Интересно долго ли мы сможем сражаться и оставаться в живых с такой невероятной привязанностью друг к другу?», – неожиданно подумал я.
Мы прошли четверть лунных суток. К половине Далод наконец протрезвел и шел самостоятельно. Пару раз ко мне подходил Лай, но мне с ним особо обсуждать было нечего, я лишь слушал