парни бегом тащили его к медикам, Тимоха не давал ему отключиться. Он рассказал, как на полдороги перед ними, как чёрт из табакерки возник этот самый снайпер, пробубнил что-то вроде «своего заберите» и быстро направился в лес. Тимоха отправил двоих с докладом, а остальные пошли вслед за снайпером. По дороге они наткнулись на тела врагов с аккуратными дырками во лбу и двоих пленных накрепко связанных, снайпер дал понять, что они его добыча.
Так с разговорами его доставили в полевой госпиталь, потом была эвакуация вертолётом, оправка в лучший военный медицинский центр, но руку сохранить не смогли. Теплилась надежда, что он хотя бы сможет ходить, но и здесь судьба оказалась не на его стороне. Осколок застрял в позвонке так, что делать операцию не решились, опасаясь ещё больше усугубить ситуацию.
Теперь он пребывал в реабилитационном центре. Он сам попросился сюда, пусть это было и не лучшее место, но оно находилось недалеко от «ленточки» и парням удавалось временами его навещать. Их визиты стали единственной связью с его прошлой жизнью, за которую он с упорством обречённого продолжал цепляться, никак не желая признать, что для него всё кончено. И вот уже месяц он обитает здесь, потому как жизнью это назвать сложно. Инвалидное кресло, медперсонал, их искренне-сочувствующие взгляды и готовность ему помочь, всё это раздражало, а порой и бесило. Бессильная злоба – вот как называлось его состояние. И постоянная изматывающая боль не дающая спать ни днём ни ночью, «фантомные боли» – так говорили врачи. Ночами, стоило ему ненадолго забыться подобием сна, он вдруг чувствовал, как его руку начинают перемалывать в мясорубке и с криком просыпался, пытаясь выдернуть её из кошмарного жёрнова, но руки-то и нет. Он просил сделать ему укол и на некоторое время боль уходила, а после всё повторялось сначала, сны о болотах, мясорубка, боль.
Иногда выпадали хорошие дни, когда боль отпускала, когда ноги его слушались и он мог самостоятельно выходить на прогулку, тогда появлялась надежда, что может всё наладится, говорят и такое случается, он начинал строить планы как восстановится, как снова будет служить пусть и не на поле боя, но он офицер, опыта и знаний достаточно, можно преподавать. Но потом ноги становились ватными, боль накатывала с новой силой, и он впадал в состояние полного безразличия, когда единственное чего хотелось это пустить себе пулю в висок, только вот оружия у него не было. И он вспоминал, как полз по болоту, как зажимал в руке гранату. И почему она не взорвалась, когда он отключился? Наверное, всем было бы лучше. А ещё во сне он видит глаза, что смотрят на него с укоризною и он никак не может понять за что.
Певица продолжала сидеть перед ним на видавшем виды стуле, этот пансионат, ставший теперь реабилитационным центром для инвалидов, сохранился ещё с социалистических времён, и мебель похоже была родом оттуда. Ему, наверное, следовало бы извиниться за то, что уснул, но настроение было не то. И ему неважно, что она о нём подумает. Женщина всё также теребила рукава своего свитера словно