рубашкой и лицом в деревянный пол, вся в липком мороженом, попой наружу. Падение резко прекратилось, и я осторожно приоткрыла один глаз. Удара не последовало, но под грудью я явственно ощутила крепкую напряженную ладонь. Нащупав голыми ступнями твердую поверхность, я выпрямилась и посмотрела на своего спасителя. Мне пришлось поднять голову, даже задрать, потому что человек, который уберег меня от позора, был на голову выше меня. Солнце нещадно светило прямо мне в глаза, и мне пришлось зажмуриться – я так и не могла нормально рассмотреть лица стоявшего рядом мужчины.
– You shouldn’t do two things at the same time in such an unstable position[3], – озвучил он уже усвоенную мной истину, чуть усмехнувшись при этом.
Я проигнорировала его слова, заметив, что все-таки умудрилась заляпать почти всю переднюю часть рубашки остатками мороженого. Сердито сняла с себя вещицу, скомкав ее в руках, и подавила тяжелый вздох. Замерзнуть я, конечно, совсем не рисковала, но моя кожа явно не скажет мне спасибо за то, что я подвергну ее окончательному обжариванию на палящем солнце. Надо срочно бежать наверх и наносить стопятидесятый слой SPF-крема. Я вспомнила, что так и не поблагодарила своего спасителя, но, подняв голову, обнаружила, что его уже нет рядом. Ну и ладно, мне сейчас и так забот хватает.
Милка окинула меня вопросительным взглядом, когда я наконец вернулась и протянула ей банку газировки и уже превратившееся в милкшейк мороженое:
– Ты чего так долго?
Блондин, с которым она заигрывала до моего ухода, уже ушел. Подруга однако довольно улыбалась, и я хмыкнула, когда она показала мне экран телефона – там светился свежедобавленный контакт.
– Ке-маль, – прочитала я по слогам. – Не самый худший вариант.
– Он такой милашка, – мечтательно произнесла Милка и тут же поморщилась, обнаружив жижу в обертке от мороженого. – Фу, гадость какая.
Лакомство последовало в мусорный пакет, привязанный к столику у железных перил палубы.
– И на каком языке вы собираетесь переписываться? – с издевкой поинтересовалась я.
– На языке любви, – не растерялась Василькова, и я закатила глаза.
Несмотря на испорченную рубашку и так и не попавшее в желудок мороженое, я все равно наслаждалась обстановкой. Вскоре корабль остановился прямо посреди синей глади – ветер стих, и казалось, будто мы на краю земли, вдали от цивилизации. Впереди простиралось бескрайнее море, сливающееся на горизонте с ярко-голубым небом.
– Наконец-то идем купаться! – воскликнула Милка, и я сразу напряглась.
Мы спустились на нижнюю палубу и встали в очередь на носу судна. Люди возбужденно переговаривались в ожидании заплыва. Кто-то уже без страха кидался в морскую пучину, прямо так – с разбега и без спасательного жилета. Я поежилась. Мила сначала тоже хотела ринуться в воду, не надев перед этим «экипировку», но я воззвала к ее здравому рассудку. Она, конечно, куда более сносная пловчиха, чем я, но тоже не Юлия Ефимова[4].
Рыжий парень, который недавно обслуживал меня